Сокрушение
Шрифт:
Эглантина запоздало кляла себя за слепоту: Примула не зря предостерегала ее от этой дружбы!
Когда дерево вспыхнуло от удара молнии, сов отбросило в сторону, но не успели пленницы опомниться, как их окружили стражники.
«Интересно, о каком священном шаре они говорят? Что это за диковина такая?» — думала про себя Эглантина.
Однако сейчас было не время занимать себя пустяками. Надо было спасать себя и Примулу.
«Почему Примула так странно выглядит? Что
— Безопасное дерево! — закричал кто-то из стражников. — Прямо по курсу хорошее дерево!
Прямо перед ними возвышался исполинский дуб, сильно опаленный, но продолжавший стойко сопротивляться огню. Его черные ветви зловеще темнели на фоне пылающей багровой ночи.
В стволе нашлось и дупло с узким, но вполне доступным для сипухи входом. В это дупло стражники грубо затолкали Примулу с Эглантиной.
— Сначала я позабочусь о Священном шаре, а уж потом займусь тобой! — прошипела Нира, просунув голову в дупло и устремив не предвещавший ничего хорошего взгляд на Эглантину.
— Пожалуйте, ваше Чистейшество! — Ккоролеве приблизилась еще одна огромная сипуха.
Эглантина оцепенела, увидев ослепительно-белое и совершенно круглое яйцо амбарной совы.
При виде яйца все стражи, словно по команде, нелепо подогнули лапы и опустили головы.
— Кланяйтесь! — проверещала Нира, с ненавистью уставившись на пленниц. — Кланяйтесь своему будущему повелителю!
Своему благодетелю и своему гонителю. Кланяйтесь новому Глауксу Чистейшему!
Эглантина с Примулой заморгали и неловко поклонились.
— Мне нужен мох, чтобы выстлать гнездышко для Священного шара. Я истратила весь свой пух. Эй, Жирдяй, Забулдыга, марш за мхом! Лучше всего кроличьи ушки, если сумеете разыскать. — Кроличьими ушками назывался самый мягкий и самый редкий вид лесного мха. — У нашего Маленького Чистюли должно быть все самое лучшее, — нежно пропела Нира, но глаза ее при этом оставались холодными и жестокими, совсем не похожими на материнские.
Отдав распоряжение, Нира развернулась и шагнула к Эглантине. Белоснежное лицо огромной совы потемнело от копоти. Черные глаза впились в маленькую сипуху.
— Она все знает, — зловеще протянула Нира. Она смотрела на Эглантину, но говорила так, будто бы обращалась к своей страже. В голосе ее слышалось жуткое спокойствие. — Она догадалась, что я не ее мамочка. Что я — Ее Чистейшество. Верно, дорогуша?
В тесноте дупла слово «дорогуша» прозвучало, как рычание. Эглантина съежилась, став почти вдвое меньше ростом. Желудок ее затрепетал как в лихорадке.
Примула украдкой бросила на подругу взгляд, в котором радость смешивалась со страхом.
Она была счастлива, что подруга пришла в себя и очнулась от смертельного гипноза. Но самой Примуле приходилось по-прежнему разыгрывать из себя сокрушенную дурочку, и она не могла придумать,
— Простите, Ваше Чистейшество, я должна была сразу догадаться, — подала голос Рыжуха. — Мне показалось странным, что она решилась лететь в такую непогоду, но я не заподозрила подвоха.
— Не заподозрила, что эта дурочка усомнилась в любви своей дорогой мамочки? — усмехнулась Нира, делая еще один шаг к Эглантине. — Бедняжка, она так хотела материнской любвииии, — издевательски протянула Нира и громко рявкнула: — А ее ждало чучело мамочки! — Она залилась хохотом. Стражники тоже глухо заухали. Нира продолжала сверлить глазами Эглантину, а потом вдруг спросила свою свиту, кивнув на Примулу: — А вот эта… Она как следует сокрушена?
— Не извольте беспокоиться, Ваше Чистейшество, — выскочила вперед пепельная сова, сторожившая Примулу. — Как есть сокрушена, дальше некуда.
— Нет, только не это! — простонала Эглантина.
— Да, именно это! — передразнила ее Нира и, помолчав, добавила: — Дорогуша!
«Не бойся, Эглантина! Не бойся! — думала Примула. — Ах, если бы я только могла дать тебе знать, послать условный сигнал или что-нибудь в этом роде… Что же мне придумать?»
Но ей не пришлось ничего придумывать. За нее придумала Эглантина. Она застыла, не сводя глаз с белоснежного яйца.
«Интересно, где Нира прятала его, когда я прилетала к ней в дупло?»
Эглантина готова была поклясться, что при ней Нира ни разу не упоминала ни о яйце, ни о том, как скоро из него должен вылупиться птенец.
«Если нам удастся завладеть яйцом, Нира сама будет сокру шена! Да что там Нира! Все Чистые будут у нас в когтях, сумей мы только сцапать это яйцо!»
Эглантина не зря тренировалась в клюве искателей-спасателей, где требовалась особая цепкость когтей. Наставники клюва учили совят ловко подхватывать с земли самые разные предметы.
Дело в том, что спасателям часто приходится подбирать с земли выпавших из гнезд птенцов, причем нередко такие беспомощные малыши жестоко калечились при падении, так что переносить их нужно было с особой осторожностью.
«Думай, Эглантина! Думай!» — тихонько стрекотало в голове у маленькой сипухи.
Тем временем Нира снова повернулась к ней и заговорила тихим голосом, который резал тишину дупла, подобно смертоносной стали:
— Я выщипала себе весь пух с грудки, дочиста, так что кожа горит огнем. Я сделала это, чтобы выстлать помягче гнездышко для моего Священного шара. Думаю, ты не откажешься пожертвовать перышки для своего будущего племянника… или племянницы. — С этими словами Нира кивнула на грудь Эглантины и злобно расхохоталась, увидев смятение в ее глазах.