Сокрушение

Ласки Кэтрин

Эглантина опустила глаза на яйцо. «Неужели это мой племянник?» — Что за нелепая мысль! Кто знает, кем станет этот неродившийся птенец? Чудовищем, под стать отцу с матерью? А если даже он чудом избежит такой участи, что его ждет в мире Чистых? В любом случае его можно только пожалеть. Вот если им удастся унести яйцо на Великое Древо Га'Хуула, у бедного малыша появится шанс узнать другую жизнь.

Эглантина глубоко задумалась о яйцах, птенцах, судьбах и о том, что делает сову тем, кто

она есть. Почему они с Сореном получились такими, а Клудд — совсем другим? Миссис Плитивер говорила, что Клудд с первого дня причинял одни неприятности. Он всегда был завистливым и ревнивым. Почему совы рождаются завистливыми?

Эглантина так глубоко ушла в свои мысли, что не сразу заметила, как туман над их головами начал редеть.

— Великий Глаукс, небо проясняется! — вскричала Примула.

— Нет, только не это! — испуганно подняла голову Эглантина. Если дым рассеется, ничто на свете не скроет их от взоров Чистых.

— Может быть, нам лучше остаться здесь? Эта нора — просто идеальное укрытие. Давай попробуем забиться поглубже? — предложила Примула, стараясь сдержать предательскую дрожь клюва.

— Я проверю, — сказала Эглантина, не спуская глаз с яйца. — Знаешь, мне кажется, нам не стоит глубоко забираться под землю. В результате мы можем оказаться в ловушке.

— Ты права, — с усилием выдавила Примула.

— Может быть, из норы есть запасной выход? Я хочу посмотреть, вдруг отыщу туннель, ведущий в другую строну, — добавила Эглантина и с опаской заглянула вглубь норы.

«Жаль, что я не пещерная сова!» — подумала она.

Вскоре она вернулась к Примуле:

— Есть!

— А что, если они окружат нас и ворвутся сразу через оба входа?

— Великий Глаукс, об этом-то я и не подумала. Честно говоря, мне не хотелось бы попасть в западню.

— Мне тоже. Слушай, но ведь у нас есть яйцо! — напомнила Примула.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что оно им нужно. Значит, мы сможем торговаться и попробовать обменять яйцо на свободу.

Эглантина мигнула, потом глаза ее сузились и сурово заблестели:

— Как можно торговаться с тем, кому не доверяешь? Кроме того, это яйцо очень много значит для нас и для всего совиного мира. Заполучив его, мы сможем контролировать Чистых. Его ни в коем случае нельзя отдавать!

— Ты хочешь сделать его заложником?

— Точно!

Теперь настала очередь Примулы хлопать глазами.

Она поняла, что ее подруга изменилась. Эглантина как будто внезапно выросла, только стала не больше, а намного, намного старше. Она готова пожертвовать своей жизнью ради этого яйца. Готова умереть, чтобы спасти яйцо от Чистых.

До сих пор Примула думала о смерти как о лишении: смерть отняла у нее мать, отца, родной дом. Но вот Эглантина сейчас поняла, что умереть можно за что-то.

Отдать жизнь за то, что любишь. Погибнуть, сражаясь с тем,

что ненавидишь. Умереть за свободу — свободу всех совиных царств.

— Я вижу их, Примула! Вижу, — прошептала Эглантина.

Подруги теснее прижались друг к другу и поглубже забились под пень.

Дым рассеивался.

Обретя способность видеть, Нира приготовилась в полной мере использовать исключительный слух, присущий всем представителям сипух.

Она должна найти яйцо.

Луноликая сова принялась осторожно и чутко вертеть головой во все стороны, пропуская сквозь себя все многообразие звуков ради одного-единственного, особенного, который слышат все совы-матери.

Она отмахнулась от торопливого сердцебиения мыши, пробегавшей поддеревьями, от скользкого шороха переползающей через бревно змеи. Вот послышалось тяжкое дыхание крольчихи, дающей жизнь своему потомству.

«Вкусные крольчатки!» — мимоходом подумала Нира, но тут же снова настроила слух на единственный в мире звук — на еле слышный шорох и слабое сердцебиение совенка, растущего в скорлупе яйца. Ее птенца, крошечным зернышком плавающего в огромном море, заключенном в скорлупу Священного Шара.

Она все точно рассчитала.

Птенецдолжен появиться на свет в ночь ее собственного рождения: в ночь лунного затмения. Нира получила свое имя в честь древней совы, родившейся в грозный час, когда луна покинула небеса и взошла на лице новорожденной. Считается, что над рожденными в ночь лунного затмения тяготеет древнее пророчество, которое может стать благом и одарить юное создание величием духа или же проклятием, которое ввергнет его в пучину зла.

— Аааа! — вдруг хрипло выдохнула Нира и склонила голову набок, чтобы убедиться, что не ошиблась.

— Они приближаются! — выдохнула Примула.

Совы в растерянности выглянули из норы. Их никак нельзя было заметить с воздуха, тем не менее смертоносный отряд под предводительством самой Ниры мчался прямо по направлению к пню.

— Нужно бежать! — пролепетала Эглантина.

— Бросим яйцо!

— Нет! — рявкнула сипуха. — Ни за что!

Совы стремительно выбрались из-под пня.

— Вот они! — пронзительно завизжала Нира.

— В пожар! Эглантина, надо возвращаться в пожар!

Эглантина сразу поняла, что Примула права.

Это их единственный шанс на спасение. Пусть они не могли летать сквозь огонь, как угленосы, в любом случае, они ориентировались на пожаре гораздо лучше Чистых, к тому же, подобно всем ночным стражам, умели превращать огонь в опасное оружие, пострашнее боевых когтей.

Юные совы поднялись ввысь и помчались в сторону пылающего края неба.

ГЛАВА XVIII

У нас должно получиться!