Сокрушенная империя
Шрифт:
– Что за дерьмо?
Они сейчас серьезно?
– Не думаю, что вам есть до этого дело, но моего отца подстрелил один из пешек Локи.
Они обмениваются взглядами, а в следующую секунду оба тащат меня в пустую больничную палату.
– Не будь идиотом, – рявкает Джейс.
– Слишком поздно, – бормочет Коул. – Мы говорим об Оукли.
Я свирепо смотрю на них, потому что они меня уже достали.
– Хватит стоять здесь и делать вид, будто мы друзья. Или что вам есть до меня хоть какое-то дело.
Я намного умнее, чем они думают, и знаю, что они сейчас
Коул закатывает глаза.
– Ой, кажется, он хочет, чтобы мы тут начали шептать ему нежности и клясться в вечной дружбе, и тогда он соизволит поговорить с нами.
Я толкаю его.
– Это не смешно, придурок.
Они чертовски ясно дали понять, что нашей дружбе пришел конец после аварии. Если честно, мне было больно после того, как они отказались от меня. Намного больнее, чем я думал. Но мне не нужны ни они, ни их условная дружба. Черт возьми, мне никто не нужен.
Кроме нее.
Я двигаюсь в сторону выхода, но Коул хватает меня за рубашку.
– Хорошо, я первый. – Он притворяется, будто размышляет. – Давайте посмотрим, с чего бы начать? Как насчет того случая, когда ты дал моей невесте аддералл, и у нее случился сердечный приступ? Или когда ты врал о работе в баре, хотя на самом деле продавал наркотики? Или тот раз, когда Сойер спустила твой товар в канализацию, и тебе понадобились деньги, чтобы Локи не надрал тебе задницу. – Коул указывает на себя. – Да, тот конверт с пачкой денег внутри был не от Санты. Всегда пожалуйста, придурок.
Я понятия не имел, что он стоял за этим. Хотя, наверное, мне следовало бы догадаться, учитывая то, что Коул из тех, кто помогает кому-то в трудную минуту и никогда не говорит об этом ни слова.
– Я не знал…
– Я еще не закончил, – ворчит Коул. – На чем я остановился? – Он щелкает пальцами. – О, точно. На том, что ты трахал мою младшую сестру за моей спиной, а потом напился, нанюхался, сел за руль и чуть не убил ее.
Тут мне нечего сказать.
– Я не хотел.
И если бы я мог исправить только одну из своих ошибок… это была бы она.
– Но это произошло. И это убивает меня. Тот факт, что ты сотворил все это дерьмо и перевернул наши жизни с ног на голову… но я все еще чертовски скучаю по тебе.
Я тоже по нему скучаю.
– Я никогда не хотел навредить Сойер или Бьянке, Коул.
– Я верю тебе. Но это все равно не меняет того факта, что ты это сделал.
– Знаю.
Чему я научился в Анонимных Алкоголиков, так это тому, что нужно брать на себя ответственность за свои ошибки и извиняться перед теми, кого ты обидел.
Тяжело вздохнув, я смотрю на Джейса и Коула.
– Простите, мне жаль.
– Знаю, и однажды я смогу тебя простить. – Коул проводит рукой по лицу. – А пока пообещай мне, что ты не станешь творить никаких глупостей, ведь потерять тебя было бы… Я не собираюсь произносить этого вслух, потому что я не мямля. Просто не натвори глупостей, ладно?
Я не стану лгать ему. Уже нет.
Выдерживаю
– Я не стану смотреть тебе в глаза и лгать больше никогда.
Я почти подхожу к двери, когда кулак прилетает мне в лицо. Отталкиваю противника, сердито уставившись на него.
– Черт возьми. Какого хрена, Джейс?
– Это было за то, что ты за моей спиной трахал мою младшую сестру. – Он снова бьет меня. На этот раз по губе. – Это было за то, что чуть не убил ее.
Джейс снова пытается ударить меня, но я плюю в него кровью.
– У тебя было право только на один удар, придурок, ты уже использовал два.
Я понимаю его гнев и его желание изуродовать мою симпатичную мордашку, но уж точно не собираюсь стоять здесь и позволять ему избивать меня, как боксерскую грушу до ночи. Если он сделает это снова, я начну бить в ответ, и он этого не хочет.
Смягчившись, Джейс отступает.
– Я не стану извиняться за то, что ударил тебя, придурок.
Фыркаю. Все знают, что Джейс ни за что не извиняется.
– Я и не жду этого от тебя, засранец.
– Я также не буду извиняться за то, что вычеркнул тебя из своей жизни. Это нужно было сделать.
Так и запишем.
– Ты что-то пытаешься сказать, или я могу идти?
Джейс сжимает руки в кулаки.
– Проклятье, Оук. Я чертовски ненавижу тебя прямо сейчас, но я не дам тебе покинуть эту гребаную палату, пока ты не посмотришь мне в глаза и не пообещаешь, что не станешь мстить Локи.
Это обещание, которое я не могу дать.
– Я не могу…
Кулак летит мне в лицо. В третий раз.
– Да пошел ты, козел, – рычу я, бросаясь на него.
Он хватает меня за воротник и толкает к стене.
– Ты, сука, должен мне. – Гнев в его глазах не похож ни на что, что я когда-либо видел раньше. – Я терплю твое дерьмо с тех пор, как мы были детьми. Алкоголь и наркотики, приступы из-за них. Вся та хрень, в которую ты вляпываешься – например, трахаешься со своей мачехой, продаешь наркотики лучшей подруге Дилан, спишь с Бьянкой за моей спиной, а потом чуть не отбираешь ее у меня. Список можно продолжать бесконечно. За эти годы я многого требовал от тебя, но никогда не смотрел тебе в глаза как мужчина и не умолял тебя ни о чем, черт возьми. Но не сейчас. Сейчас я умоляю тебя не мстить Локи.
Я не знаю, почему это так важно для него.
– Почему…
– Потому что ты член семьи, – рявкает он. – Я был просто разбит, когда потерял Лиама. Горе было таким сильным, я не думал, что смогу пережить его, но мне пришлось держаться ради Коула и Бьянки. – Делая шаг назад, он хмыкает. – Я потерял Лиама и Дилан за один день. Думал, что жизнь навсегда останется дерьмовой, и я постоянно буду несчастен. Пока не встретил сумасшедшего новенького, который вцепился в меня, как потерявшийся щенок. Мальчишку, который вытворял ерунду, но всегда заставлял меня смеяться. Мальчишку, с которым я мог бы поговорить о том, как больно было потерять маму и Лиама, потому что он, черт возьми, понимает.