Сокрушенная империя

Джейд Эшли

– Я брат девушки, которая попала в аварию, – ворчит кто-то, очень похожий на Джейса.

Черт.

– Я дам вам обоим по пятьсот баксов, если вы прогуляетесь пять минут.

Мои глаза открываются как раз в тот момент, когда Джейс вкладывает им в руки пачки наличных.

– Убивать нельзя, – предупреждает один из офицеров, прежде чем они покидают комнату.

– Джейс…

Удар в лицо останавливает меня на полуслове.

– Ты, ублюдок.

Джейс имеет

полное право злиться на меня. Но есть только одна вещь, на которую мне сейчас не наплевать.

– Как Бьянка?

Он выглядит так, будто хочет снова ударить меня.

– Как у нее дела, не твое собачье дело.

Ну уж нет.

– Черт возьми, Джейс. Мне нужно знать…

– Ее только что перевели из операционной.

В груди разливается облегчение, но длится оно недолго, потому что Джейс приближается к моему лицу и выдавливает:

– Они сказали, что у нее повышен уровень ХГЧ.

Я понятия не имею, что это значит.

– Что…

– Она беременна, – выплевывает он.

Меня захлестывает дикая паника, комната начинает кружиться. Как, черт возьми, это вообще возможно? Она пьет таблетки.

Мой голос низкий, дрожащий от беспокойства.

– Она беременна?

Джейс смеется, но смех его совсем не веселый.

– Учитывая, что ты выглядишь так, словно вот-вот обделаешься, можно с уверенностью сказать, что я знаю, кто отец.

Черт возьми. Я не хотел, чтобы он вот так узнал об этом.

– Это не то, что ты думаешь. Это была не просто интрижка. У меня к ней чувства.

Больше, чем просто чувства. Я люблю ее.

То, что происходит между нами с Бьянкой, выходит далеко за рамки летнего романа. Она научила меня вещам, которым никто другой не мог, и сделала меня лучше.

До того, как я все испортил.

И да, ребенок это, конечно, не идеальный расклад событий, особенно учитывая то, что мне светит тюрьма и все такое, но, может быть, я смогу использовать связи отца и заключить сделку.

Судя по его лицу, Джейс мне не верит.

– Тогда почему ты врал об этом?

Черт возьми. Тут он прав.

Но если я скажу, что все начиналось как интрижка, это только усугубит ситуацию.

– Потому что я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать: ты никогда не поддержишь наши отношения. – Я смотрю ему в глаза. – Но я собирался все рассказать.

Глаза Джейса сужаются, и он сжимает в кулаке ворот моего больничного халата.

– Клянусь богом, ублюдок. Если она умрет, я, сука, убью тебя.

Все в моей груди сжимается. Если она умрет… я сам не захочу

жить.

Похоже, ему требуется вся сила воли, чтобы не ударить меня снова. Да ему и не нужно бить меня, ведь его прощальные слова подобны тупому лезвию, что давит на сердце. Давит до тех пор, пока сердце к чертям не лопнет.

– Она была беременна, – шепчет Джейс, хватаясь за дверной косяк. – Она потеряла ребенка… из-за тебя.

Глава шестьдесят четвертая

Бьянка

Нет. Это неправда.

Он лжет. Он должен лгать.

Мое сердце сжимается, когда я смотрю на него, потому что опустошение, запечатленное в чертах Оукли, говорит мне, что это не какая-то жестокая шутка, и он говорит мне правду.

Хватаюсь за живот. Я была беременна.

Но как это может быть? Амнезия или нет, я бы наверняка вспомнила что-то настолько важное.

Потираю виски, не понимая, как это произошло.

Я пила таблетки. Я знаю это, ведь в тот момент, когда у нас с Оукли начался роман, я записалась на прием к врачу, чтобы получить рецепт.

И хотя он отказывался заниматься со мной сексом на протяжении большей части наших отношений, я добросовестно принимала их каждый день.

Я закрываю глаза, понимая.

День пожара…

Мы уехали так быстро, что у меня не было времени захватить противозачаточные. Я не думала, что это имеет большое значение, поскольку я приняла свою следующую дозу по расписанию… но, очевидно, это имело значение.

Боже, как, черт возьми, я не знала, что беременна? Должны были быть признаки… симптомы. Нечто такое, что дало бы мне знать – внутри меня растет жизнь.

Слезы застилают глаза, и я прерывисто выдыхаю.

– Я не помню, чтобы была беременна.

Как я могу не помнить моего – нашего – ребенка?

Я смотрю на Оукли в поисках ответов, но по выражению его лица ясно, что у него их нет.

Собираюсь уйти, но его рука обхватывает мое лицо, удерживая меня на месте.

– Срок был слишком маленький, Бьянка. – Он сглатывает. – Я почти уверен, что ты не знала.

– Как ты можешь быть так уверен?

Ведь прямо сейчас я ни в чем не могу быть уверена.

– Три-четыре недели, Бьянка.

Он говорит так, будто это не имеет значения. Словно это было что-то мимолетное и неважное.

Я со всей силы даю ему пощечину, руку тут же начинает покалывать.

– Не смей говорить так, как будто это ничего не значит.

Это был ребенок. Наш ребенок.