Сокрушенная империя
Шрифт:
Я открываю рот, но он толкает меня.
– Я потерял одного брата, но нашел нового в тот день, когда встретил тебя. Поэтому я умоляю тебя не мстить Локи, потому что, если ты умрешь, я снова буду уничтожен, и не думаю, что смогу это вынести.
Твою мать.
Джейс всегда был важен для меня – как и Коул – и я считал их своей семьей, но не знал, что они чувствовали то же самое.
Чей-то всхлип заставляет нас обоих повернуться к Коулу. Выражение лица Джейса искажается от шока.
– Ты что, плачешь?
– Не, чувак, – говорит Коул, расправляя
Мы с Джейсом начинаем покатываться от смеха.
– Сойер, наверное, хранит твои яйца в банке на тумбочке, – шутит Джейс. – Прямо рядом с Библией.
– Блин. Говорю тебе, все дело в луке, – спорит Коул.
– Все в порядке, чувак, – говорю я ему. – Я тоже тебя люблю.
Коул становится серьезным.
– Значит ли это, что ты не станешь этого делать?
– Что ты выбираешь, Оук? – Джейс жестом показывает на себя и Коула. – Твои братья… или Локи? Потому что ты можешь выбрать только что-то одно.
Я так сильно хочу отомстить Локи, что этот сладкий вкус ощущается на языке. Но еще больше я хочу вернуть свою семью.
– Я позволю полиции разобраться с этим… пока, – говорю я им.
Но если копы в конечном итоге ничего не сделают, тогда настанет моя очередь, черт возьми.
Коул дает мне пять и обнимает меня.
– На этот раз ты принял правильное решение. – Он шмыгает носом. – Мой малыш стал совсем взрослым.
Я пихаю его.
– Мудак.
– Да, но ты все равно скучал по моей заднице. – Он кивает головой в сторону двери. – Пойду посмотрю, как дела у девчонок.
Джейс смотрит на меня изучающе.
– Учитывая то, что ты выбил дерьмо из Стоуна, а Бьянка практически притащила нас с Коулом сюда за уши, я полагаю, вы с моей сестрой снова общаетесь?
У меня нет причин лгать ему.
– Да.
Я ожидаю, что он устроит скандал и скажет мне держаться от нее подальше, но следующие его слова заставляют все внутри меня перевернуться.
– Только потому, что она не знает всего.
Глава шестьдесят первая
Бьянка
– Ты закончила? – спрашивает Уэйн, протянув руку к своему подносу.
Еще чего. Я пока даже не начала.
– Нет, – выплевываю я, грозя ему пальцем. – Никогда больше не говорите мне держаться подальше от вашего сына. Я люблю его, и, в отличие от остальных женщин в его жизни, я никогда не причиню ему боль… и не брошу его. – Я пододвигаю к нему поднос с едой. – Теперь можете допить свою воду.
Приподняв брови, Уэйн подносит соломинку ко рту.
– Если с психологией не срастется, тебе следует подумать о том, чтобы заняться юриспруденцией. Ты была бы акулой в зале суда.
– Я буду иметь это в виду. – Вздохнув, я скрещиваю руки на груди. – Значит ли это, что вы поддерживаете то, что мы вместе?
Я знаю, как сильно Оукли любит своего отца, поэтому получить его благословение важно для меня.
Уэйн давится своим напитком.
–
– В том-то и дело, мистер Зэленка. Мы с Оукли были счастливы до аварии. Да, произошла трагедия, и я понимаю, почему вы думаете, будто я ему не подхожу, но наши отношения были здоровыми.
Мы меняли друг друга к лучшему.
Я упираюсь руками в бока.
– И просто чтобы мы понимали друг друга, для меня тоже важно, чтобы Оукли оставался чистым и трезвым.
И я не против быть на втором месте, пока на первом находится его трезвость.
Несмотря на то, что Уэйн выглядит так, будто хочет продолжить спорить, он пораженно вздыхает.
– У меня не получится выиграть этот спор, верно?
– Верно. – Я вскидываю руки. – Но если вы хотя бы наполовину такой же упрямый, как я, то никогда не сдадитесь. – Смотрю ему в глаза. – Просто знайте, что я с нетерпением жду момента, когда смогу доказать вам, что вы ошибались.
Уэйн скептически смотрит на меня.
– Это мы еще посмотрим.
– Я серьезно, – говорю ему я. – На самом деле, вы должны начать извиняться и целовать мою задницу прямо сейчас. – Я тычу себя в грудь. – Потому что однажды я стану вашей невесткой, а я умею долго держать обиду. Спросите Дилан.
Он снова начинает давиться своим напитком.
– Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты сумасшедшая?
– Да, ваш сын. – Я одариваю его дерзкой улыбкой, направляясь к двери. – Прямо перед тем, как он влюбился в меня.
Открыв дверь, я выхожу. И натыкаюсь на ту женщину, которую видела раньше. Взгляд, которым она одаривает меня, вызывает у меня желание разбить ее голову о стену.
– Дай угадаю, ты здесь, чтобы утешать своего парня-торчка?
Эта женщина, должно быть, клинически невменяемая или ей просто жить надоело.
– Прошу прощения?
Закатив глаза, она бормочет:
– Идиотка.
Я понятия не имею, кто эта сука такая, и в чем ее проблема, но я ни за что на свете не собираюсь стоять здесь и позволять ей называть Оукли торчком, а меня идиоткой.
– Что, извини? – Прикладываю ладонь к уху. – Я могла бы поклясться, что ты только что назвала моего парня торчком, а меня идиоткой… но я знаю, что ты не можешь быть настолько тупой, поэтому я дам тебе одну секунду, чтобы извиниться, прежде чем засуну эти Лабутены тебе в задницу.