Сокрушенная тобой
Шрифт:
Ночь субботы.
Все лучше, чем ночь пятницы.
Сегодня была молодая женщина, и она была привлекательна, подобно тому, как мне бы хотелось, чтобы выглядела мама.
Женщина была мила со мной. Больно не было. Она заставила меня почувствовать себя хорошо.
— Предвкушение. Заставь ее подождать, — ее голос сладкий. — Контроль. Это то, что ты хочешь. Забери это.
Мне
Контроль.
И я никогда не упущу его.
Надеюсь, она вернется снова.
Рем больше не покидал мою больничную палату, пока меня не выписали из больницы на следующий день, что стало небольшой проблемой для моего брата. Вообще-то большой проблемой, потому что Мэтт не хотел, чтобы он был рядом. Он уступил, потому как Рем никуда не собирался уходить, пока его «насильно не выпихнут» — его слова. Я знала о его сестре, и как присутствие в больнице возвращает воспоминания об этом, так что это многое значило, что он был здесь со мной. Я замечала, что он исчезал в уборной бесчисленное количество раз, и, когда возвращался назад, пряди волос по краю его лица были влажными.
Мы не говорили о нас; вообще-то мы едва говорили, и это было… это было успокаивающе. Я была рада, что он никогда не спрашивал меня о деталях того, что парень делал со мной, хотя полагаю, он выведал все у доктора. Я в основном спала, а он держал меня за руку, пока медсестра или доктор не попросили его покинуть комнату. Свое неудовольствие он выразил рычанием о том, что он уже все видел там. Я спрятала улыбку, потому что медсестра не испугалась его или его настроя и показала ему на дверь.
Когда они выписали меня, Мэтт отвез меня обратно на ферму, несмотря на споры, которые я слышала между ним и Ремом за дверью моей палаты. Мэтт выиграл.
Первым делом, когда я приехала домой, был укол. Затем я отправилась в ванную и взглянула на свое лицо. Это не было приятным зрелищем, вообще-то это было ужасающе видеть все эти швы у меня на лбу и на щеке. Я вздрогнула, когда прикоснулась к синякам вокруг моих ран. Я всегда была довольна своей внешностью, но сейчас все было слишком испорчено, и я чувствовала себя неловко с этим новым образом. Сейчас все выглядело так, будто мой внешний образ больше был похож на меня изнутри.
— Детка, — Рем обыденно прислонился у дверного проема, — ты самая сильная женщина из тех, кого я когда-либо знал.
Я отвернулась от зеркала и наполовину присела на стойке.
— Ага, — но это был никудышный ответ, потому что я не чувствовала себя сейчас сильной. Я чувствовала себя разрушенной и сбитой с толку, будто бы я разваливаюсь на части.
— Подожди недельку или около того, чтобы встать обратно на ноги.
— Я нормально ощущаю себя на ногах.
— А еще ты самая упрямая женщина, которую я знаю.
Я фыркнула.
Он оттолкнулся от дверного проема и направился ко мне. Волна потребности накрыла меня, но это
— Я позволил ему причинить тебе боль.
— Я в порядке, Рем. Это не твоя вина, — я знала, у Рема есть внутренние демоны, более вероятно от того, что не смог защитить сестру, поэтому это было так типично для него, винить за это себя.
— Разве в порядке, Кэт? Он прикасался к тебе…
— Все хорошо, Рем. Правда, — прервала я его. Да, я все еще ощущаю его руки на моей груди, сосках, но я знаю, как мне повезло. Я пережила его. Вот что важно. Хотя я все еще хочу поймать его и кастрировать.
Он кивнул.
— Ну да. — Он опустил голову вниз, как будто бы ему нужна была секунда, чтобы собраться с мыслями, а затем снова посмотрел мне в глаза. — Я дам тебе неделю. Больше всего на свете я хочу заботиться о тебе, чтобы ты была вся моей, но тебе нужно побыть здесь с друзьями. Пока что. — он легонько провел большим пальцем вперед-назад по моему подбородку. — Доктор сказал, что тебе нужно восемь дней, а затем… кое-что поменяется.
— И что это значит?
— Это значит, что я нужен тебе, и я здесь. Но с другой стороны, я отдаляюсь, чтобы дать тебе время подумать, что тебе нужно. Следующая неделя все изменит.
Я не смогла говорить, потому что, первое — он прижался ближе, и я смогла почувствовать его запах, и второе — потому что я не хотела говорить. Я хотела, чтобы он поцеловал меня.
Но он не стал. Вместо этого его рука опустилась с моего подбородка, и он ушел.
Я проспала около двух дней, и я знала, Рем приходил навестить меня, потому что записка, которую он дал мне в больнице, теперь лежала на ночном столике. Я думала, что медсестра выбросила ее. На третью ночь мне снилось, что он обнимал меня и водил пальцами по волосам. Когда я проснулась, то увидела примятый матрас, и поняла, что это был не сон.
Ночь за ночью я старалась бодрствовать, чтобы увидеть, как он приходит, но я была сонной из-за лекарств и всегда засыпала. Подозреваю, что он спал рядом со мной каждую ночь, но никогда не оставался, а когда я спрашивала его об этом, он едва пожимал плечами и уходил. Он был тихим рядом со мной, и это так не похоже на Рема, а еще это было тем, что мне нужно было от него прямо сейчас. Дистанция. Время восстановиться внутренне так же, как и физически. Я все еще слышала звук срываемой перчатки, но уже все меньше и меньше.
В последние несколько дней Рем с группой проводили целые дни в звукозаписывающей студии, Эмили преподавала в клинике для лошадей, а я проводила каждое мгновение, что не спала, рисуя. Это всегда было моим способом борьбы с эмоциями. Мне хорошо удавалось избегать их, я находила отдушину в рисовании. Так я могла продолжать прятаться за завесой самообладания все оставшееся время.
Порезы на лице заживали, что значило — они чертовски зудели, и я была рада, когда прошел восьмой день, хотя я также настороженно относилась к словам Рема, что все поменяется.