Сокрушенная тобой

Роуз Нэшода

Я отшатнулась, когда он снял сковородку с плиты, потом повернулся.

— Тосты?

— Мммм, да, — я скользнула мимо него и схватила пакет с хлебом, вытащила четыре кусочка, которые разместила в тостере. Опустила рычажок вниз и встала, уставившись на тостер, держа ладони на стойке.

Я подпрыгнула, когда ощутила ладони на своих бедрах. Я могла ощущать каждую подушечку на кончиках его пальцев через свою накидку. Внезапно мне захотелось уйти и надеть что-нибудь потолще… зимний костюм, к примеру. Он подошел ближе, и его обнаженная грудь прижалась к моей

спине.

О, Боже. В горле пересохло, и, клянусь, вся моя сила воли, которая, я думала, у меня есть, только что подверглась обстрелу и лежала в луже крови на кухонном полу.

Его руки скользнули вверх по моим бокам, а затем обратно вниз, и было такое ощущение, будто он оставляет электрический след позади. Я закрыла глаза, в животе порхали бабочки, и волна желания обосновалась глубоко внутри. Я не могла сделать этого.

Он выиграл. Я признаю это. Мой решительный настрой разбрызгался во все стороны, будто его поджарили на сковороде.

Я развернулась так быстро, что, думаю, удивила его, и ему пришлось сделать шаг назад, в тот момент, когда я схватила его за голову и притянула его к себе — жестко.

Поцелуй был неумолим, резок и жесткий. Отрицаемая сексуальная потребность привела нас обоих в дикое безумство. Его рука обернулась вокруг меня и удержала меня у его тела, член Рема прижался к моему животу, в то время как другая рука захватила мои волосы и наклонила мою голову так, чтобы предоставить ему лучший доступ к моему рту.

Я застонала, когда он прижал меня к стойке. Все, о чем я могла думать — это о нем внутри меня, жажда между моих ног ощущалась на грани боли и удовольствия, которая накапливалась годами.

— Малышка, ты так хороша на вкус. — Рем еще дальше оттянул мою голову назад и это было болезненно, но мне все равно. Я хотела этого безумно. Я хотела, чтобы Рем взял меня прямо сейчас. Я разберусь со всем дерьмом позже, ну, а сейчас я хотела его.

Он поцеловал мою шею, закружил языком там, где укусил меня, я дернулась, а затем застонала.

— Рем, — я скользнула рукой внизу между нами и почувствовала его пульсирующий член, который хотел освободиться от всего и толкнуться в меня. — Сейчас.

Запах горелого заполнил мой нос.

— Бл*дь. — Рем отпрянул, затем потянулся сбоку от меня и поднял рычажок вверх на тостере.

Я прислонилась спиной к стойке, мое тело выражало абсолютный протест, желая продолжения, а Рем… Рем выглядел так, будто бы у него все было под контролем, у него даже не было отдышки.

— Это все, что ты получишь. В следующий раз не выкидывай купальник, который я купил тебе, — он тронул кончик моего носа пальцем, затем прошел и схватил тарелки из держателя, наложил яйца и нарезал бекон. — Придержи дверь, красавица.

Дерьмо. Я все еще стояла полностью ошеломленная тем, что только что произошло, а он уже был у двери, удерживая обе наши тарелки, даже без румянца на щеках.

Святое дерьмо. Как, черт побери, я собираюсь пережить эту ночь? Зачем он так настаивает на том, чтобы у нас не было секса? Но я знаю. Он хочет доказать мне, что между нами намного большее,

чем просто секс. Что вся эта борьба только, чтобы мы попытались найти свой путь обратно к тому, с чего начинали.

Мы поели на пристани на ужасных, с оранжевыми полосками, раскладных стульях и за столом, который выглядел так, как будто грязь навсегда въелась в него. Я ела яйца и избегала бекон, хотя и умирала, как хотела съесть его. Было что-то в аромате бекона, от чего у меня текли слюнки, хотя подозреваю, что слюнки текли больше из-за раздражающего мужского экземпляра, сидящего напротив меня.

— Ты теперь вегетарианка? — Рем кивнул на несъеденный бекон.

— Нет. У меня нет выбора, — я развернула тарелку, он понял намек и взял три кусочка.

— Что это значит? — он откусил бекон, а я наблюдала, желая, чтобы это меня он прикусил.

Затем я подобрала свою расплавленную гордость, которая до сих пор валялась на кухонном полу и попыталась вернуть обратно некое самоуважение, сев прямо и встретив его интенсивный, прямой взгляд.

— Пробую новую диету. В ней не позволяется мясо в первый год.

Он выплюнул полупрожёванный кусок бекона на тарелку, его брови сошлись на переносице.

— Ты не будешь сидеть на этой чертовой диете. Ты уже худее, чем тогда, когда в последний раз была в моих руках.

— Не похоже, что у меня есть выбор, Рем. Это из-за моего РС.

Он вздохнул и переместил бекон на тарелке.

— Я знаю про диеты. Говорил с несколькими неврологами по этому поводу. Как долго ты на ней?

— Ты говорил с неврологами?

— Детка, ты думаешь я просто забыл о тебе? — ну, в каком-то роде, да. — У многих отличных докторов есть идеи по поводу лечения РС, Кэт. Некоторые верят, что это не из-за перебора веса. Другие — нет. Мне это понятно, но только не в том случае, если ты теряешь вес. Ответь, как долго ты на ней?

— Когда?

— Когда, что?

— Когда ты говорил с неврологами?

— Когда был в турне. Я встречался с ними, прежде чем мы покидали город.

О, мой Бог. Исчезновения все время — у него не было секса с женщинами, он был на встречах с неврологами. Я потеряла дар речи, эмоции захлестнули меня.

— Как долго?

Я отпрянула от своих мыслей.

— Эмм, ааа, несколько дней, наверное.

Он заворчал.

— Мы придумаем что-нибудь. Встретимся с диетологом. Ты не можешь так продолжать. К черту ее.

— Рем.

Он отодвинул тарелку в сторону.

— Не спорь. Потеряешь еще хоть немного веса… эта болезнь заберет оставшееся от тебя. Этого не случится.

Я не привыкла, чтобы кто-то оспаривал то, что я делаю со своим телом. В смысле, Мэтт пытался, но уступал моим суждениям. После ранения, Мэтт стал немного более настойчивым в выпытывании у меня рассказов о симптомах, но он не вмешивался в то, как я справляюсь день ото дня.

— Это не тебе решать, — сказала я тихо, и мне правда нужно выбраться отсюда, прежде чем мои эмоции полностью возьмут надо мной верх. Я уже могу ощущать, как стены рушатся, будто трескается штукатурка.