Сокрушенная тобой
Шрифт:
Я увидела, как она кивнула, а затем откинулась на сиденье, положив голову Рема себе на колени. На секунду взглянув в зеркало, я увидела, как холодное, жесткое выражение ее лица пошатнулось, когда она посмотрела на него. У меня возникло ощущение, что сестра, которую Рем когда-то знал, умерла в той больнице, а эта женщина… та, которая даже не вздрогнула, когда убила трех человек… она больше не была его ангелочком.
Мы подъехали к ферме, и я посигналил на подъездной дорожке. К тому времени как я остановила машину, Логан, Эмили, Крайзис и Кайт уже были там. Они не задавали вопросов о том, кто
Логан и Кайт вынесли его из машины, а Эмили заключила меня в крепкие объятия.
— Когда Джорджи появилась в галерее, а тебя там не было… А потом Рем исчез… Джорджи наконец связался с Деком. Он сейчас летит сюда. — Слезы Эмили впитались в футболку Рема, которая все еще была на мне.
— Рем. Мне нужно увидеть Рема. — Я не хотела сейчас ни о чем говорить; все, чего я хотела — это обнять Рема.
Эмили отстранилась.
— Да. О боже, конечно.
Мы направились к дому, когда дверь машины захлопнулась. Хейвен. Черт.
Она прислонилась к боку машины, ее тело было жестким и неподатливым, кровь испачкала ее белое платье. Она держала пистолет, зажатый в руке у бока, сузив глаза на Крайзиса, который стоял перед ней и смотрел.
— Черт, ты его близнец. Ты — Хейвен.
Крайзис знала о ней? Я ждала ее реакции, если она вообще собиралась реагировать. Ее пронзительные серые глаза встретились с глазами Крайзиса, и она уставилась на него.
Затем ее жесткое выражение дрогнуло, пистолет выпал из ее рук, и она рухнула на землю.
Эпилог
Два месяца спустя
— Детка, тащи свою задницу сюда. — В руках у Рема была потрепанная желтая веревка.
Я закатила глаза, потом выгнула бедро и положила на него руку.
— Тыковка. — Он ненавидел, когда я так его называла. — Я не буду этого делать. Я же тебе говорила. Но ты можешь подойти и поцеловать меня в задницу.
Рем рассмеялся. Это был настоящий смех, который начинался глубоко в животе и с глубокой вибрацией поднимался по груди. Я прикусила нижнюю губу, наблюдая за ним, желая сказать: «К черту все, беги в коттедж, пока все здесь, и сделай больше, чем просто поцелуй в зад.»
— Он выглядит… расслабленным, — наклонившись ко мне, прошептала Эмили. — В нем всегда было что-то такое… не знаю, грустное и мрачное. Я никогда не могла понять, что это. — Эмили кивнула на Хейвен, которая прислонилась к дереву, скрестив руки, и смотрела вдаль. Она не хотела идти с нами, но Рем сказал ей, что если она не пойдет, то он останется, а если он останется, то никто не сможет пойти. Она согласилась. — Эта девушка серьезно пострадала.
Я кивнула. Она очнулась через три дня после того, как упала в обморок на дороге. Дек нашел нам врача, готового хранить молчание, разумеется, за деньги. С ней все было в порядке — истощение. Рему же
Как и мне, ему предстояло жить со шрамами от Алексы и ее безумия, но это сделало нас только сильнее. Она бы разозлилась, узнав об этом.
— Я не могу заставить ее говорить. Рем столько раз пытался, но она просто… она как будто смотрит сквозь него, даже не вникая в то, что он говорит. — Когда-то у Рема был такой взгляд, и теперь я знала, откуда он взялся. Он с самого начала говорил мне, что у него было поганое прошлое, но поганым его не назовешь.
— Я уверена, что терапевт, к которому я ходила, был бы рад ее видеть. Она была очень милой, не давила на меня.
Я кивнула. Но подозревала, что Хейвен не примет никакой предложенной помощи. Возможно, еще долгое время… если вообще когда-нибудь.
Логан и Эмили переехали на новое место — «гнездышко для потрахушек», площадью десять акров, как любил называть его Крайзис. Оно было причудливым, со старым домом восемнадцатого века на холме с видом на пруд. Он находился вдали от дороги и имел железные ворота на подъездной дорожке. Логан установил систему безопасности, самую современную, с камерами по всему участку. На прошлой неделе Эмили вернулась домой со щенком немецкой овчарки, на что Логан ответил: «Ни за что». Щенка назвали Слеза. Эмили сказала, что его назвали в честь группы. Логан сказал, что это потому, что собака разрывает все на куски. Пока мы были здесь, Слеза был на ферме с Хэнком.
Хейвен переехала на ферму, хотя мы редко ее видели, поскольку большую часть времени она проводила где-то на улице… Никто из нас не знал, куда она делась. Рем был расстроен и, как я подозреваю, обижен, потому что Хейвен отказалась подпустить его ближе. Может быть, со временем она это сделает. Я надеялась на это. Я знала, что он ей небезразличен, я видела ее лицо в машине, хотя это выражение больше никогда не появлялось на ее лице.
Они оба пожертвовали друг другом. Рем отказался от своей невинности, чтобы защитить ее, и насилье сломило его. Тогда Хейвен отдала себя Алексе и Олафу в обмен на безопасность Рема.
Но Алексе этого было недостаточно.
Я не знала, как обращались с Хейвен, подвергали ли ее насилию или заставляли заниматься проституцией, как Рема, но она была пленницей. Пленницей двенадцать лет, и это было то, от чего многие не могут оправиться.
Дек отвел Хейвен в сторону и поговорил с ней. Я решила, что он выведал у нее как можно больше подробностей, чтобы не впутывать нас в полицейское расследование по этому дому. Я подозревала, что Дек тоже как-то связан с быстрым завершением расследования. Они бы выяснили, как начался пожар, но его сочли случайным.
Чего я не могла понять, так это умения Хейвен обращаться с оружием и того, что она больше не наркоманка. Рем прямо спросил ее об этом, но это ни к чему не привело, потому что Хейвен просто ушла.
Я посмотрела на Логана, Крайзиса и Рема, которые тихо разговаривали вместе, позади них было озеро, солнце падало на их обнаженные груди. Волосы Рема были мокрыми от купания, и я почувствовала знакомое тепло любви, пробежавшись по нему взглядом.
— Как ты думаешь, о чем они говорят? — спросила Эмили.