Сокрушитель
Шрифт:
— Ладно, — буркнул он почти враждебно. — Каждый долбит, как ему сподручней. Ты — сбоку, а я вот — сверху…
— Как знаешь, — изронил Ромка и присел у стены на корточки.
Вот такого поворота Василий, честно говоря, не ожидал. Он-то думал, что Ромка пожмет плечами и пойдет своей дорогой, а он, Василий, дождавшись, пока тот скроется из виду, слезет с камушка и без свидетелей воспользуется мудрым советом. Теперь же оставалось одно — долбить дальше.
Василий стиснул зубы и вырвал глубоко вонзенный лом. С неприязнью покосившись на зловредного Ромку, размел ногой
Он выпрямился и победно развернул плечи. О такой возможности утереть нос самому Ромке можно было только мечтать. Василий выдержал паузу — и ударил.
Лучше бы он, конечно, вместо того чтобы паузы держать, подумал вот над чем: сам-то он теперь как спрыгивать будет? Но когда глыба грянула и стала рваться прямо у него под ногами, думать о чем-либо было уже поздно. Память сохранила лишь первую секунду катастрофы. Сначала Василий провалился на метр вместе с середкой глыбы, а слева возник медленно и неодолимо кренящийся скол. Чисто инстинктивно Василий уперся в него кончиком лома и, надо полагать, угодил в еще одну напряженку, потому что скол как по волшебству покрылся сетью белых трещин и, страшно рявкнув в лицо, разлетелся вдребезги…
Просев в коленях, временно оглохший, закостеневший, с ломом в руках Василий оползал по склону двугорбого холма обломков. Вокруг, рассыпавшись кольцом, оцепенела лупоглазая команда Телескопа. Шерстка на зверьках стояла дыбом. Вскочивший с корточек Ромка беззвучно разевал рот и выразительно стучал себя по голове костяшками пальцев.
Василий прислушивался к ощущениям. Вроде цел… Морщась, поджал ногу и вынул впившийся в пятку мелкий осколок. Осторожно ступая, сошел на покрытие.
— Вот так вот… — сам себя не слыша, сказал он Ромке. — Мы, видишь, тоже не лыком шиты…
ГЛАВА 18
И ответил мне меняла кратко…
Слух помаленьку возвращался. Словно из ушей вату вынимали — клок за клоком. Василий сидел на покрытии и озабоченно изучал уже запекшуюся дырку в пятке.
— Обувку бы придумать какую-никакую… — проворчал он.
— Ага! — сказал Ромка. — Латы тебе придумать. Как у рыцаря.
С тем и отбыл. Василий недовольно посмотрел ему вслед и поднялся с пола. Две надзорки, тихонько подвывая, въедались в оползающий холм обломков. Команда Телескопа яростно выясняла, кто из них заработал тюбик, а кто нет. Сердитые щелчки и трели так и сыпались. Мелькали розовые ладошки. Казалось, что кому-нибудь вот-вот выпишут затрещину.
— Что за шум, а драки нету? — строго осведомился Василий и вдруг осознал, что драк между пушистыми побирушками и впрямь никогда не бывает. А ведь ссорятся постоянно… То ли не принято у них, то ли надзорок боятся… Неужто им тоже щелчка дают как людям?
Василий погрузил пятерню в нагрудный карман фартука (деталь, вызывающая особую гордость) и извлек авоську, сплетенную Машей Однорукой всего за десять капсул. В то время как уничтоженная
— Телескоп. Ну-ка займись! — Не глядя, кинул авоську в сторону чирикающей толпы, а сам подошел поближе к съехавшимся лоб в лоб надзоркам и весь обратился в зрение. Чернильные, как бы облитые жидким стеклом корпуса механических тварей на секунду просветлели — и Василий озадаченно ругнулся. Так ему опять и не удалось подсмотреть, откуда же у них все-таки вылетают эти самые капсулы…
Как и предполагалось, каждая надзорка сыпанула на искристое покрытие не менее десятка тюбиков. Поразило другое: все тюбики были ярко-алого цвета. Возбужденный щебет оборвался. Приторный сироп, заключавшийся в алых капсулах, лупоглазые побирушки терпеть не могли.
Телескоп, развернувший авоську и уже пританцовывающий в радостном предвкушении, отпрыгнул и вздыбил серебристую ухоженную шерстку.
— Дьец! — щелкнул он.
— Телескоп! — Василий обернулся, грозно сведя брови. — Еще раз услышу — хвост надеру!
Что такое хвост, Телескоп не знал, и поэтому слово наводило на него прямо-таки мистический ужас. Притих и принялся собирать капсулы в плетешок под разочарованное чириканье соплеменников.
— Ну чего приуныли! — прикрикнул на них Василий — Бывает… Редко, но бывает. Сейчас выменяем у кого-нибудь… Да у того же Пузырька!
Бригада приободрилась. Телескоп уже волок битком набитую авоську.
— Значит, так, — распорядился Василий, беря ее за петли и с удовольствием взвешивая на руке. — Инструмент доставить домой… Телескоп, отвечаешь! Хоть одну железяку потеряете — никто ничего не получит. И ждать меня там. Все. Свободны.
Наверное, с педагогической точки зрения это было неверно. Власть тут же ударила Телескопу в пушистую головенку, и он, забыв о недавней выволочке, разразился пронзительной тирадой, в которой чередовались и «тьок», и «дьец» и чего-чего только не чередовалось. Бригада засвиристела и кинулась к железякам.
Василий вздохнул, покачал головой и, подхватив увесистую авоську, бодро зашагал в сторону скока, выводящего в лабораторию Пузырька. Прикидывая на ходу нынешний курс обмена, он обогнул основание Клавкиной опоры, потом услышал непрывычно мягкие хрусткие удары, вскинул глаза — и остановился. Клавка крушила стену. Метра три соломенно посверкивающей вогнутой поверхности было уже изрыто. Справа от поврежденного участка одиноко красовалась глубоко выдолбленная буква «А». На покрытии вдоль фронта работ лежала гряда бледно-золотистой трухи.
С пеной у рта Клавка повернулась к Василию.
— А? — закричала она, вне себя тыча ломиком в еще незадолбленную букву.
«А», — чуть было не согласился Василий.
— Он думает, никто не догадается! — гневно грянула Клавка. На крепких ее щеках пылал румянец, отросшие за пару месяцев темные волосы растрепались. — Думает, все дураки! А то неясно, чьих это рук дело! Ну ладно! Я ему такое выдолблю! Прямо над завалинкой!
Тут взгляд оскорбленной стеновладелицы упал на распертый алыми капсулами плетешок — и лицо ее просветлело.