Солдат и пес 2
Шрифт:
— Пока не знаю, — признал я.
Какое-то время ехали молча, размышляя параллельно. Успели прогромыхать через железнодорожный переезд, покатили по городским кварталам.
— Разве что попробовать? Наудачу?.. — поразмыслил вслух Богомилов.
— А почему бы нет? — откликнулся я. — Орел-решка! Выйдет-не выйдет. Могу взять это дело на себя.
— М-м… — промычал лейтенант, энергично орудуя рулем, — ну и дороги, мать их! Куда исполком смотрит?! В пяти минутах от себя отремонтировать не могут! Летают, что ли, как Карлсоны?.. Ну да хрен с ними! На себя, говоришь? И вправду, почему бы нет. Давай попробуем! Конечно,
Оказалась. Окинула нас безмятежным взором бирюзовых глаз.
— Здравия желаем! — залихватски приветствовал ее Богомилов, даже козырнул. — С осенним приветом от войсковой части 52506!
— Ну, спасибо, что не с приветом по жизни… — туманно сострила Мария, на что, впрочем, лейтенант реагировать не стал. Объяснил, по какому поводу мы здесь.
— В курсе, — подтвердила библиотекарь. — Но с этим вам к директору. Вон там ее кабинет.
— Я пройду, — сказал Богомилов. — А вот мой коллега, он хотел с вами потолковать.
— О чем? — холодновато удивилась Мария.
— А это он сам скажет, — Богомилов подмигнул и направился в кабинет директора.
— Ваш начальник говорит загадками.
— Да никаких загадок, — мне это словесное фигурное катание надоело, я решил говорить прямо. — Есть разговор. Даже, я бы сказал, консультация. Вы ведь говорили, что отец ваш в Горисполкоме работает?.. Так! И я полагаю, что вы хоть сколько-то в курсе его дел.
Этими словами я девушку одновременно и заинтересовал и насторожил. Что и хорошо.
— Есть такое, — осторожно молвила она.
— Да! И вы знаете, конечно, что к ним часто наведывается начальство из Облисполкома?
— Конечно… — проговорила она все с той же тягучей интонацией.
— Очень хорошо. И вот скажите, не встречались ли вам в отцовских разговорах такие фамилии: Лесницын и Михеев?
Ответом мне была пауза и такой взгляд, что светло-бирюзовые глаза, казалось, потемнели, приобретя цвет предзакатного неба.
Я аж обеспокоился:
— Мария?.. Я что-то не так сказал?
Она медленно покачала головой:
— Да нет. Все так. И даже слишком так.
Глава 19
«Слишком так» — сильно сказано. Или не то, что сильно, но загадочно. Я устремил ответный твердый взгляд в потемневшие глаза. И молвил:
— Так. А вот с этого момента, подробнее, пожалуйста.
И получил достаточно подробный ответ.
Папе Марии, Александру Сергеевичу, по долгу службы приходилось общаться со многими областными чиновниками. Наведывались они сюда вообще охотно. Что и понятно: недалеко от областного центра, и градообразующее предприятие богатое: ЛПК, лесоперерабатывающий комбинат и сопутствующие производства… Было чем поживиться и гласно, и негласно. Александр Сергеевич по характеру был человек общительный, даже с перебором. Громкий, холерический, где-то даже взрывной. От домашних у него секрета не было, он всегда бурно обсуждал с ними разные события на работе и «в окрестностях», как сам выражался не без юмора. В частности, делился впечатлениями и об областных визитерах. Когда одобрительно, когда критически. Не прошли мимо его внимания и Лесницын с Михеевым. А Мария, обладавшая отличным восприятием и прекрасной памятью, все подмечала и ничего не забывала.
— Что касается Михеева… — сказала она мне.
Так вот, что
А вот Лесницын — это совсем другое дело. Нет, никаких конфликтов, тем паче ссор у Александра Сергеевича не было. Да и вообще ни у кого не было. Просто приезжает командированный, выполняет свои задачи, уезжает… Но вот именно к этому командированному отец Марии чувствовал необъяснимую неприязнь.
Она даже разволновалась, порозовела, глаза вновь приобрели бирюзовую немыслимую красу. Это было неожиданно для меня, привыкшего видеть девушку всегда немного замкнутой, холодновато-надменной. А тут ее точно прорвало:
— Ты знаешь… это так странно. Мой отец на этом Лесницыне всегда как-то спотыкался. И часто о нем говорил, как это ни странно.
Я почуял, что напал на какой-то если не верный, то как минимум интересный след. Не понадобилось даже задавать наводящих вопросов.
Во-первых Мария заговорила о том, что ее папенька гордился своим психологическим дарованием. Считал себя очень проницательным человеком, способным разгадывать мысли и глубоко заглядывать в души других людей. В этом была доля наивности, но и доля истины. Александр Сергеевич на самом деле был неплохим знатоком человеческой натуры. При том, что, конечно, отродясь не занимался психологией профессионально. Ну, может, что-то там прочел, пару научно-популярных книжек. Так вот…
— Ты знаешь, — еще более оживившись, повторила Мария, — впервые я услышала об этом год… ну нет, чуть поменьше. Это было на Седьмое ноября.
На Седьмое ноября к ним в гости пришла компания друзей. Выпили, разумеется. Компания распалась на мужскую и женскую. Женщины, разумеется, защебетали о чепухе, мужчины, подогретые жаркими напитками, толковали о солидном. Все это были не первые лица города, но из ближайших к ним орбит. Потому и разговоры под стать. Так и свернула беседа в сторону служебных событий. Как в этой дороге возникла тропинка темы пришельцев из области?.. — это Мария как-то упустила. Она запомнила уже горячий спор, или даже не спор, а это хозяин дома кипел в рассказе:
— Понимаете?! Ни-че-го! Ровным счетом! Заслон! Железный!
Речь шла именно о Лесницыне. Он поразил Александра Сергеевича тем, что доморощенный психолог ровно ничего не смог распознать в госте.
Это был уникальный случай в его практике. Обычно психолог-самоучка по тем или иным приметам находил какие-то душевные нюансы собеседников, да хоть и просто случайных людей — даже что-то вроде хобби у него такого было. А тут глухо. Стена. Как будто человек умело закрылся и не пускает в себя никого и ничего. Из себя тоже не выпускает. Никаких эмоций, никакой невербалики, кроме пустой формальной полуулыбки при встрече. Что она есть, эта улыбка, что нет ее — один и тот же замок на душе.