Солдат и пес 2

Советский Всеволод

Звук вышел неожиданно смешным и звонким, точно бильярдным шаром грохнули. Мария возмутилась:

— Так! Ну-ка, шевалье сан-пер-э-сан-репрош! Давайте-ка ваши рыцарские поединки не здесь устраивать. Здесь, между прочим, учреждение культуры!

То ли она французский язык в школе учила, то ли сказалась библиотечная реальность. Дюма в СССР такими тиражами издавался, что сам, должно быть, ворочался в гробу в Парижском пантеоне: да мне бы при жизни такие гонорары!..

— Слова прекрасной дамы — закон для воина! — тоже словесно

закривлялся я. Вроде бы и не хотел пафосничать, да как-то само собой вышло.

И не теряя ни секунды, я схватил левую руку горе-задиры, ловко завернул за спину и приподнял вверх — чтобы плечевой сустав оказался в угрожаемом положении на разрыв связок.

Саша, будучи еще в хмельном раздрызге, от всего произошедшего очумел так, что молча и послушно повлекся за мной. Я быстро вывел его на площадку, стремительно согнал по лестнице, поощряя легкими толчками правого колена. А с крыльца проводил пинком покрепче.

— Не вздумай сунуться обратно, — предупредил я. — На сей раз покатишься по ступенькам своим ходом, без помощи.

И пошел обратно.

За стойкой я застал не только Марию, но и Богомилова, и директрису, видимо — средних лет низенькую кругленькую тетеньку в очках.

К счастью, лейтенант не поинтересовался, куда я выходил.

— А! — радостно воскликнул он. — А вот мой помощник по библиотечному делу.

— Борис, — представился я.

— Очень приятно! — с подъемом приветствовала директриса. — А меня зовут Марья Капитоновна. У нас тут сплошь Марии!

— Только Магдалин не хватает, — хмуровато сострила младшая библиотекарша.

Старшая заколыхалась от смеха, после чего разговор перешел в деловую плоскость. Часть книг, оказывается, можно было забрать хоть сейчас, а еще за частью приехать позже. Коротышка растолковала, по какому принципу происходит списание старых единиц хранения, после чего они считаются несуществующими — но я признаться, не очень слушал, потому что с интересом разглядывал стопку книжек, передаваемых нам. Фактически, эти книги списывались за ненадобностью: они были выпущены лет пятнадцать-двадцать тому назад, по разнарядке попали в районную библиотеку, простояли без толку все установленные сроки и были признаны невостребованными.

Я ощутил некое странное чувство — печали по безвозвратно ушедшему времени, что ли… Вот люди, писатели то есть, жили, старались, творили. Даже издавались! Но их книги никто, по сути, не прочел… Грустно.

Внимание мое в первую очередь привлек двухтомник ярко-апельсинового цвета. А ну-ка… Оказалось — автор Лев Никулин, роман «Московские зори». Хм! Что-то слышал краем уха.

Дальше: Сембен Усман. Это имя-фамилия, что ли?.. Отродясь не слыхал. Пролистал пару страниц — да, оказалось, автор из Сенегала, западная Африка. Книга называлась «Тростинки господа бога» (в советское время эти слова писались со строчных букв). Очень интересно… Дальше: Николай Антонов. «День прибывает». Сборник повестей.

Честно говоря,

чем дальше, тем мне становилось интереснее. Я открывал для себя какой-то, может быть, не самый красочный, не самый роскошный, но полузабытый и потому по-своему интересный мир… Однако начальник вывел меня из этой книжной медитации:

— Сергеев! Уже, никак, вник в должность? Похвально, но рано. Едем, время не ждет! Мария Капитоновна, нам бы какой-нибудь ящик для книжек-то…

Где-то нашлась ветхая картонная коробка, загрузили мы туда Льва Никулина, Сембена, прости Господи, Усмана и все прочее. Распрощались с женщинами и пошли. Про инцидент с агрессивным Сашей, как я понял, Мария распространяться не стала.

Выйдя на крыльцо с коробкой в руках, я порыскал глазами туда-сюда, но Саши видно не было. Исчез. Унес с собой раненое самолюбие… Я, конечно, рефлексировать на данную тему не стал. Картонный ящик мы закинули в кузов и поехали на почту.

— Ну как? — спросил Богомилов, выворачивая из дворового проезда на улицу. — Разговор содержательный?

— На удивление. Сверх ожиданий.

— Вот как! И что же там?

— Да все расскажу на общем сборе. Зачем одно и то же перемалывать?

— Логично… — признал Богомилов, со скрежетом переключаясь со второй скорости на третью.

В секретную почтовую контору мы прибыли с небольшим опозданием. И Романов, и тем более дымогарный Петр Петрович были уже на месте, однако коптил на сей раз не «Астрой» или «Примой», а — подымай выше! — «Лайкой», сигаретами с фильтром, хотя и упрощенным.

— Опаздываем, товарищи военнослужащие, — произнес полковник хотя вроде бы и в шутку, но все же со скрытым назиданием.

— Информация требует времени, — вежливо парировал я. — Задержались не зря.

— Смотри-ка, — благодушно молвил Петр Петрович, — молодежь-то растет!

— А как же, — полковник жестко усмехнулся. — Так оно и надо. Глядишь, еще и нас обскачут… Что, удалось добыть сведения?

— Так точно, — сказал я. — Разрешите доложить?

Глава 20

— Разрешаю, -молвил Романов с едва уловимой иронией.

Обстановка у нас была, разумеется, товарищеская — ни дать ни взять группа коллег-ученых, решающая некую научную проблему. Я солидно откашлялся:

— Мы с товарищем лейтенантом выявили еще один источник информации…

И передал то, что услышал от Марии. Естественно, рассказ был мною отредактирован.

Выходило так, что в результате глубокого анализа ситуации мы с Богомиловым остановились на кандидатуре библиотекарши как потенциальном источнике. А тут как раз подвернулся случай пообщаться. Ну и пообщались…

Далее я передал рассказ девушки практически слово в слово. Выслушали меня старшие товарищи с исключительным вниманием. Когда я закончил, они обменялись многозначительными взглядами. После небольшой паузы полковник проронил: