Солдат империи
Шрифт:
Общий подход Военного министерства к распространению грамотности в войсках и в немалой степени наличие определенного числа таких унтер-офицеров позволяли теперь, к началу семидесятых годов, создавать библиотеки сначала в каждом батальоне, а затем и в ротах. Появились в частях армии и солдатские чайные. Они давали возможность, хотя бы и в пределах части, встретиться товарищам не в казарменной обстановке, а, как сказали бы сейчас, в неформальной, поговорить, обсудить личные проблемы.
Оговоримся сразу же: высказывалось мнение, что далеко не все книги будут понятны и тем более полезны нижним чинам. Поэтому для солдатских библиотек производился
В войсках борьба с распространением запрещенной (в том числе и революционной) литературы носила постоянный характер — в Штаб Харьковского округа регулярно поступали циркуляры Главного управления по делам печати относительно этого вопроса. За чтение недозволенной литературы ссылали «грамотеев» в Сибирь, за рядовыми и унтер-офицерами, склонными ктако-му чтению, устанавливался политический надзор. Материалы ряда дел Харьковского военного округа, относящиеся к периоду семидесятых годов, отражают именно эту тему.
О настроениях моего прадеда в части «политики» мне ничего не известно, скорее всего, был он вполне «верен Престолу и Отечеству», но о событиях, происходящих вокруг, не мог не знать.
Рекрутские наборы производились, как и ранее, с Восточной и Западной полосы России поочередно, основная часть рекрутов поступала в войска в феврале—марте.
Армию дозволялось теперь пополнять, принимая на службу новобранцев, имеющих рост 2 аршина и 2 '/2 вершка. А в декабре 1869 году увидело свет Высочайше утвержденное Наставление, согласно которому «крепости телосложения и состояния грудных органов, посредством соотношения между размерами груди, роста и весом тела..., в том внимании, что с улучшением быта нижних чинов, сокращением срока службы, некоторые телесные недостатки и маловажные болезни... не могут препятствовать исполнению строевой службы».
Пожалуй, большинство таких рекрутов, когда бы взяли их вместе с прадедом, вряд ли смогли бы протянуть и пять лет в прежних условиях, а скорее всего, и не добрались бы от места призыва до своей части.
Теперь же «для ускорения призыва, все распоряжения по сему предмету определено передавать по телеграфу или через курьеров; нижних чинов предложено перевозить, где возможно, по железным и водным путям, при неимении же их — на подводах».
Как говорится, почувствуйте разницу!
В 1871 году Военное министерство «испросило разрешение на производство набора вместо четырех по шести человек с тысячи душ». Необходимо было восполнить уменьшение численности нижних чинов, составившую за девять предыдущих лет на 1000 человек всей убыли:
— убитыми в сражениях — 1,5
— взятыми в плен и без вести пропавшими — 1
— умершими — 86
— бежавшими — 32
— не способными к службе по состоянию здоровья — 125
— уволенными в бессрочный отпуск — 228
— по другим причинам — 353,5.
Обращают на себя внимание цифры: от всей убыли — умерших почти 9%, тяжело заболевших — порядка 12-13%, более 20% — это нижние чины, здоровье их было подорвано полностью и даже со смертельным исходом.
В батальоны Пензенского полка весной 1872 года прибыла маршевая рота в количестве чуть менее ста человек, им предстояло нести здесь службу, в роту
В теплый мартовский день выстроились батальоны на плацу для принятия рекрутами присяги. До этого события давалось Ивану всего-то недели две, чтобы научить — хоть как — молодых солдат стоять в строю и разъяснить — насколько удастся — смысл и содержание присяги, а также некоторых других важных понятий.
Который уже раз за время своей службы внушал Иван новичкам, как важно сохранить знамя в бою — хотя бы и ценой собственной жизни, в который раз говорил, что не было случая утраты знамени полками их дивизии. И чтобы утвердить значимость сказанного, вставал сам по стойке «смирно», отчетливо и громко повторял: «За оным... непременно и верно... следовать буду».
Растолковывал унтер-офицер рекрутам, что после принятия присяги, клятвы Родине и Государю солдат становится человеком Государевым и Бог защитит того, кто служит честно, не щадя живота своего.
Рассказал Иван подопечным и такой случай. Когда в неравном бою на Кавказской линии погибли офицеры и унтер-офицеры отряда, попавшего в засаду, рядовой Уколов приказал двадцати солдатам слушать его команды и повел их в рукопашную... Дрались против вчетверо превосходящего противника, пока не подоспела подмога. За мужество Уколова произвели в унтер-офицеры, получил он и награду — 100 рублей серебром, другим нижним чинам выдали по 5 рублей — за то, что отстояли транспорт, который сопровождали. (Деньги были традиционным поощрением; не только за боевые подвиги награждали солдат таким образом, но за меткую стрельбу или за успешное участие в смотре.)
Несколько раз на занятиях прочитал унтер-офицер рекрутам слова воинской присяги, внятно и неспешно, пояснял, как и почему важно «чинить послушание» поставленным над ними командирам.
...Теперь же, стоя на плацу в одном ряду с офицерами и солдатами батальона, равнялся Иван на развернутое по случаю принятия присяги знамя, слушал вместе со всеми командира полка, тот просто и доступно говорил о долге и дисциплине.
Потом один из офицеров зачитал перед строем некоторые статьи воинских уставов и Свода Военных постановлений, только затем начали приводить молодых солдат к присяге.
Не в первый, конечно, раз мой прадед, сам бывший на месте теперешних рекрутов более 20 лет назад, участвовал в этой церемонии. Но, как и ранее, зная все слова присяги наперед, каждый раз повторял их про себя дважды: сначала вместе со священником, а потом с солдатом — как бы старался помочь ему исполнить все без ошибок.
Потом солдат целовал Евангелие.
Несколько магометан в этот раз приводили к присяге на татарском и азербайджанском языках, соответственно вторили они мулле, держа два пальца на Коране. Еще пятеро новобранцев принимали присягу в присутствии католического священника. В целом же, общий порядок принятия присяги оставался единым.
Обратно в строй присягнувшие солдаты становились неумело, иногда спотыкались на глазах начальства и товарищей, но за это их никто не корил потом.
И пошла служба дальше, для Ивана — привычно и размеренно, для молодых солдат — все было внове: и мундирная одежда, и сама казарма, и занятия по уставам и на плацу.
Один солдат католической веры, Стефан Литинский, попал во взвод, где служил Иван. Батальонный писарь записал его Степаном, но прадед мой считал, что грешно менять имя, данное от Бога, и потому звал его всегда Стефаном.