Солдат империи
Шрифт:
Император среди сотни послужных списков посмотрит один-два, а затем на Докладе изволит начертать собственною рукою: «Согласен. Александр».
На все эти процедуры требовалось время...
Вскоре начали батальоны готовиться к выдвижению на полевые учения. Ивана вызвал командир роты, сказал, что в ожидании документов на отпуск и отставку Арефьев может остаться в казармах, где до августа дадут в подчинение ему команду нестроевых для ремонта и подготовки помещений к зиме.
Иван Арефич отказался: решил, что лучше проведет последние месяцы в своей
Через месяц опять водил Иван своих подопечных в атаки на окопы «неприятеля» (теперь уже только рассыпным строем), совершал с ними марш-броски, обучал солдат на стрельбище. Тщательно следил, чтобы у молодых рекрутов, согласно приказа Командира дивизии, «амуниция имела такой вид, какой имела... у старослужащих».
Когда вернулись в казармы, ждали уже Ивана Арефича документы с разрешением на уход его в чистую отставку.
Надо сказать, просмотрел я все доступные мне дела об увольнении в отставку нижних чинов за 1874 год, даже — на всякий случай — за 1875-й (вдруг подшили документы не в ту папку — такое тоже случалось).
Из описей фондов РГВИА следовало, что почти 99% подобных дел было уничтожено в разное время: часть еще до 1917 года по истечении двадцати пяти лет хранения, часть — в шестидесятые годы XX столетия. Оставили только, по выбору сотрудников архива, лишь некоторые из такого рода дел с пометкой «хранить вечно». Раскроем здесь содержание части из них.
Сразу отмечу, что по указанным выше причинам послужного списка прадеда в оставшихся на хранении делах я не нашел. (Когда вероятность обнаружить искомое составляет ничтожные доли процента, чудес ждать не приходится.)
В послужном списке отмечались все события периода прохождения службы чинов военного ведомства, в том числе и нижних чинов Русской армии. Имелись данные о месте и дате рождения, времени призыва, перечислялись все воинские части, где служил солдат, наконец, грамотен ли он. Приводились сведения об отпусках и отставке (если таковые имели место), приходилось ли участвовать в делах против неприятеля и в какие сроки, был ли ранен, контужен.
Здесь же прилагались сведения о званиях и времени их присвоения, упоминались нашивки и шевроны; если имелись ордена и медали, расписывалось, за какие заслуги награжден и за участие в каких войнах; также отмечалось, был ли в штрафах по суду или «хотя бы и без суда, но за важные проступки...». Если осталась у солдата дома семья, то записывались имя и отчество жены, ее вероисповедание; при наличии детей, приводились их имена и даты рождения; данные о родителях, из какого они сословия (из крестьян, мещан и т.п.) в послужном списке тоже имелись.
В документах нижних чинов были четко указаны сроки участия в делах с точностью до одного дня, например: «...в Севастополе... противу неприятеля с Олонецким пехотным полком, всего 5 месяцев и 14 дней, с 13.03 по 27.08.55 г., время это считать за 5 лет».
В другом случае: «...находился в составе Севастопольского гарнизона 22 июля, всего один день, за что добавлено к общей службе 11 дней...» И еще: «...в 1855 году
Многие солдаты, уходившие в чистую отставку в 1874- 1875 годах, награждались медалью «За покорение Чечни и Дагестана 1857-1859 г.г.» и крестом «За заслуги на Кавказе», учреждены эти высокие знаки отличия соответственно в 1860 и 1864 годах. Могу с высокой вероятностью предположить, что эти награды мой прадед получил...
Теперь посмотрим, кто были те нижние чины, что уходили в отставку с пенсионом в середине семидесятых годов XIX века.
Большинство унтер-офицеров в последние перед отставкой годы несли службу не в строю: три четверти из них становились писарями, вахтерами продовольственных армейских магазинов, направлялись в госпиталя надзирателями, наборщиками в типографии. Служить на таких должностях, конечно, было легче, особенно человеку старше сорока лет, а большинство из них получали право на пенсию, имея выслугу 20-25 лет, включая два или три трехлетия после добровольного отказа от отставки.
Тем не менее, до того как оказались эти нижние чины на «привилегированных» должностях, служили они все в строю, принимали участие в боевых действиях, многие из них имели ранения или контузии.
Практически все они имели медали и ордена, другие знаки воинской доблести. Интересно, что существовали и такие знаки отличия, как: нашивка-«басон вдоль плечевого погона за искусственную (так в тексте. — Авт.) стрельбу в цель» или денежное вознаграждение: «...при Императорском смотре за пулевую стрельбу удостоен получить 4 руб. серебром» — не говоря уже о шевронах и нашивках за беспорочную службу и отказ от отставки, отказы от производства в офицеры.
Были среди уходящих в отставку с пенсионом нижних чинов и «...участник войны с Турцией при реке Альме с 3 сентября 1854 г.», и унтер-офицер, который «...ранен в 1844 году в сражении с горцами... освобождал селение Ахти в 1849 г. ...против чеченцев в 1856-1857 г.г.».
Среди знаков воинской доблести, которыми награждались нижние чины, кроме упомянутых выше, была еще медаль «За покорение Кавказа 1859-1864 г.г.»; часто достойных отличали орденом Святой Анны «За 20-летнюю беспорочную службу» с надписью «За усердие», бронзовой медалью «В память войны 1853-1856 г.г.» на Андреевской ленте, Знаком Военного ордена 4-й степени, бронзовой медалью на трехцветной Государственной ленте (оранжевой, белой и черной) «За усмирение польского мятежа в 1863-1864 г.г.».
В большинстве случаев пенсия, назначаемая унтер-офицерам, которые имели награды и срок службы двадцать и более лет, составляла около 100 рублей в год серебром, бывала (правда, редко) и сумма в 150 рублей. Гораздо меньше получали от Военного ведомства те из них, кто последние годы (пять—десять лет) служил в Корпусе жандармов, здесь суммы пенсии как правило не превышали 15-20 рублей в год. Это естественно, ведь по Военному ведомству учитывалась только армейская служба, годовой же оклад штатного жалованья в корпусе жандармов составлял для унтер -офицеров чуть более восьми рублей.