Солдат из прошлого. Воскрешение
Шрифт:
Макс не чувствовал угрызений совести – лишь опасение, что Мох задумал провести «показательную порку» и вишенкой на этом паршивом торте в честь дня его рождения выбрали его.
– Мох, не заводись, скажи просто – что я должен объяснять? За медальон? Так это «шмурдяк», причем голимый!
– Камрады, – начал Мох, оценив заход Макса – выставить его, Моха, занудным склочником, который придирается по пустякам. У каждого, наверняка, была какая-нибудь своя обида на «начальство»: на несправедливость в распределении доходов, на чрезмерную подозрительность и строгость. Моховские были незатейливыми ребятами,
Обвинение серьезное: крысятничество предполагало, что бывшие компаньоны могли сделать с ним, что угодно – избить, покалечить, даже убить. Этот расклад оставляли на случай, если за предполагаемую "крысу" никто из присутствующих не захочет поручиться – тогда оставалось одно – смерть и вечный покой в безымянной могиле, в которую успели превратить Мохов и К одно укромное болотце поблизости от Москвы. Даже Макса угораздило стать свидетелем разборки, которая закончилась подобным образом и на его глазах человека сунули головой в болото и утопили. Его заставляли держать за ноги, но он наотрез отказался. Но и не мешал – стоял рядом и смотрел, как на чудовищный квест. После того, как все было кончено, к нему подошел Мох:
– Вот, теперь ты точно один из нас.
До того болота было далеко, но судя по настрою Моха, это обстоятельство его не смущало, видимо уже придумал другой вариант – как утилизировать тело или все же это была еще одна проверка на лояльность Макса, в которую Мох никогда не верил, удивлялся, что он делает в их компании и хотел найти объяснение этой загадке.
Происходящее взволновало и стаю: солдатский медальон – не золото, следовало разобраться.
– «Наверное у него есть что-то посерьезнее медальона. Спрятал, а Мох узнал. Или подозревает. И хочет, чтобы этот м-к сам сейчас предъявил свою настоящую кубышку» – так решило большинство.
Мох подал знак, вокруг Макса образовалось "кольцо смерти".
– Камрады! – Мох уже вошел в роль "судьи". – Надеюсь, вы уже поняли, к чему весь этот перфомАнс. Я думаю, что среди нас "крыса". Кто-нибудь хочет что-то сказать? Может быть я не прав или мне показалось?
Ответом было молчание. Все понимали, что Мох что-то задумал, но что именно, для каждого, включая Макса, оставалось загадкой. Мох пока еще не назвал Макса "крысой". Формально оставалась возможность, что он скажет:
– «В стае справедливость превыше всего, а солдатский медальон правда шмурдяк».
Макс тоже надеялся на нечто подобное, не представляя, насколько успел настроить Моха против себя – его инородность не просто раздражала Моха – он был одержим тем, чтобы Макса «разоблачить», вопрос – в чем – этого Мох не знал.
– Повторяю, кто хочет что-то сказать? Никто? Я так и думал – единство стати превыше всего. Лишнее мы отсекаем.
Макс понял, что развязка близка. Он почувствовал, как его сердце заколотилось, на ускоренных оборотах, разгоняя кровь по телу, быть может на последних минутах жизни.
Стая смотрела на Макса с удивлением, но без сочувствия.
– Но, прежде чем имя "крысы" будет названо, и она будет казнена, сделаем то, что делали всегда. Мы не допустим лицемерия.
Мох, который все еще держал медальон в руке, начал демонстративно откручивать крышечку. Колпачок капсулы проржавел и не поддавался. Мох вытащил из кармана мультитул. Макс понял, что капсула будет вот-вот вскрыта и возможно имя еще одного погибшего будет утрачено навсегда. Зачем же он тогда рисковал, если сейчас не мог ничего сделать, чтобы… защитить того солдата, к которому обратился мысленно и пообещал, что сохранит медальон, как память о нем? Остатки самоуважения "утекали" из него, как жизнь с каплями крови.
Мох не ожидал и пропустил момент, когда Макс выхватил у него из рук медальон. Он стоял, открыв от удивления рот – случилось нечто ужасное – бесправная, ничтожная "крыса" покусилась на его власть и авторитет.
– Не дам открывать! Отнесу поисковикам.
– Тебя самого сейчас отнесут, дебил, что ты делаешь? Умри хотя бы достойно.
– Надо буде умру, но не тебе рассуждать о том, что достойно. Посмотри на себя, Мох!
– А что со мной не так? – Мох с деланным спокойствием спрашивал Макса, видя, что он вышел из себя и мог проговориться насчет своих истинных мотивов присутствия в стае.
– Потому, что ты, вы все подонки!
– Сильно. Обоснуй.
Макса и правда несло, но тон беседы, навязанной Мохом, вынуждал отвечать.
– То, что вы делаете, это подло, неправильно.
– Неправильно – что?
– В могилах роетесь, как падальщики!
– Мы. А ты? Ты, типа, другой?
– Нет. Был бы другим, с вами бы не связался. Я не лучше, но и не хуже вас – что я у кого украл? Пусть скажет. Мне сгружали один шмурдяк! Все это знают. Лишнего не болтаю. Прицепились к медальону будто это «рарик» какой!
Моха ситуация начала забавлять. Вместо суда над «крысой», она судит их! Он подыскивал наиболее эффектные фразы, чтобы произвести впечатление и не дать усомниться, что ситуация у него под контролем. Да, ценность медальона была ничтожна. Макса следовало наказать, но не за него. Но как объяснить, что Макс опасен не тем, что мог что-то украсть, а тем, что мог разрушить их мир?
– Макс, тебя послушать – ты прям герой, герой, а мы…, – Мох обвел присутствующих деланно возмущенным взглядом. – Ты нам объясни, ради чего ты тут «бросаешься под танк»? Это медальон твоего прадедушки? – в голосе Моха уже звучала откровенная издевка.
– Какое это имеет значение? Что ты прицепился к этому медальону? Это же «шмурдяк», – снова повторил Макс, понимая, что надежды – перевести разбирательство в более безопасное русло – почти нет – Моха расценил инцидент с медальоном, как личную обиду и угрозу всему, над чем он властвовал.
– Верно сказал, для нас это «шмурдяк». Но ты не имел права нарушать наши правила. Ничего не красть у своих – значит НИЧЕГО. А ты взял. Знаешь, почему? Потому, что ты "крыса" и всегда ею был, только я не знал, как это доказать. Как после этого тебе можно верить? Может быть на тебе жучок и ты не «крыса», а «крот», «подсадной»? Или все это вместе взятое. Ты для нас опасен, и я должен эту проблему решить. Я правильно говорю, камрады?