Солдат… не спрашивай!
Шрифт:
– Пристрелить бы жида, что ли… чего зря мучается? Сможешь отсюда добить? – неожиданно нашел решение проблемы штабс-капитан.
– Достану, с бугра они как на ладони видны и кострище развели до неба. – ответил ему Сашка, – Только ведь вам все равно до утра покоя не дадут, Иван Федорович. На выстрел дежурную смену караула "в ружье" поднимут обязательно, и скорее всего и полковника нашего разбудят. Как бы и тревогу общую не объявили, весь лагерь так поднимем непременно!
– Да верно брат рассуждаешь, а еще ведь казаки прибегут сюда разбираться! – и заметив на лице собеседника брезгливо-осуждающее выражение Денисов продолжил, – У них же там в сотнях сплошь близкие родственники,
– Французы то как в таких случаях поступают с этими проводниками и соглядатаями и прочими "помощниками за отдельную плату"?
– Берут родственников или семью в заложники. – таков короткий ответ штабс-капитана, и он еще добавил, что раньше точно так же поступали и российские войска. На войне это неписанная норма поведения, которой издавна придерживаются все подряд еще со времен походов Траяна.
– А сейчас почему вдруг прекратили? – не отставал от начальника Александр, – Раз уж так принято?
– Да поди их тут шельм таких разбери. Мерзавцы, ехжели заранее намерены предать и получить мзду еще и у неприятеля, не своих родных в залог сдают, а норовят чужих представить. Раз ошиблись, не тех расстреляли, и с тех пор вышло строгое запрещение брать таких аманатов.
– Вот как оно… слава богу, у нас нет нужды к услугам этой братии прибегать.
– Как у вас говорят в будущем, это плюс. Вы как дневалите, как ты распределил людей? Отдохнуть давай им немного, а то завтра будут ходить ровно сонные мухи.
Александр успокоил штабс-капитана, по очереди они караулят покой полка, по два часа каждому отвели, его самого на посту незадолго до подъема сменит Григорий, ему для отдыха много не надо, успел днем прикорнуть. Он вытащил свой трофейный хронометр и продемонстрировал: все как положено, все как тогда в СА. Порядок правда немного неуставной, но ему разрешили организовать внутренний наряд по собственному усмотрению… оказываются уже настолько доверяют.
– Ну ладно братец, я пойду спать, чую – завтра штабные мне устроят "Австерлиц", будет "померкни солнце"! – и уже из офицерской палатки донеслось приглушенное матерчатыми стенками предупреждение, – Караульте ладом, сам видишь какие шустрые у нас нынче соседи!
Едва утром полк построили для развода, как случилась очередная "история" – прибежали из ближайшего села какие-то гражданские немцы, пруссаки местные и прямо на центральную линейку, окружили командира. Мужик, уже в годах, показывает полковнику медную бляху с гербом, видимо отличительный знак, выдаваемый властями бургомистру, с ним притащились бабы, одна даже ничего молоденькая, поневоле глаз цепляется, за некоторые части тела, что торчат из-за корсажа… И галдит все это сборище, кудахтают как напуганные лисой куры: "Казакен… казакен!"
– Никак опять станичники озоруют? – шепнул на ухо приятелю, стоявший в строю на правом фланге рядом с Александром Григорий. Свои предположения Сашка высказать не успел, вскоре все и так прояснилось.
– Совсем донилычи оборзели, эдак скоро прямо на нашем биваке зипуна себе добывать зачнут? Поручик Яковлев, возьмите взвод, подите с немцами в село и прогоните прочь мародеров! – распорядился командир полка.
Вот тут то и выясняется, что состоять в рядах первого взвода первой роты первого же батальона безусловно почетно, но всегда приятно, поскольку такие специфические поручения как правило выпадают как раз на его долю.
Наскоро подкрепившись на дорогу сухарями и чаем "белая роза" нижние чины под командованием поручика вскоре выступили в указанном направлении. Впереди Яковлев
А вот насчет казаков немцы в этот раз ошиблись, по всему Отендорфу, гонимая летним ветерком, летает точно снег или тополиный пух какая-то белая субстанция. Поручик Яковлев точно муху поймал невесомую пушинку и поднес к глазам поближе чтобы рассмотреть.
– Никак перины режут? Да то не станичники, они мерзавцы грабят ловчее… Унтер, не наши ли егеря часом мародерствуют?
– Никак нет! – поспешил заявить Александр, – Вы же видели, ваше благородие, что весь полк был на построении.
Если пух в воздухе летает – верный признак, что дорвались "православные воины" до грабежа. Казак к этому делу привычен и старается провернуть все без лишнего шума и прочих нежелательных эффектов. Иное дело солдат, тот просто прийти и забрать или отобрать не может… Как увидит нижний чин, что "басурмане" сладко едят, да спят на перинах, и вообще живут по меркам российского крестьянина "кум королю" так и кровь в голову и ударит. Такие-растакие, мать их… мы помираем, а им "жизня роскошна"… Бац, и кухонная утварь превращается в труху и хлам под ударом ружейного приклада. Чирк штыком, и полетели пух и перья из матрасов… Так им чертям, он спал всю жизнь на голых досках и кислой овчине и хлебал пустые щи вместе с семьей из одной миски, как собаки… Развито, одним словом, у нашего народа "чувство справедливости", ничего уж тут не поделаешь, кому то придется расплатится. До своего барина бывший рекрут добраться не смог, так теперь выместит все наболевшее на этих, попавшихся под горячую руку, пруссаках. Сашка вспомнил рассказ деда, и в 45-ом бывало попав случайно в богатую квартиру наши солдаты все там от души крушили… была такая дикая потребность расстрелять "мебеля и пианины" очередью из автомата, ибо… а хрен его знает зачем. Тут в начале 19-го века то же самое, люди ничуть не изменились.
Обыватели показали один дом, который, по их словам был наполнен был солдатами. Поручик оставив двоих у черного входа сам подошел к парадному, и только хотел было хотел призвать мародеров к порядку, как дверь настежь распахнулась. Секунду-другую Яковлев и высокий, незнакомый ему нижний чин, судя по форме из гвардейских полков, разглядывали друг друга. Грабитель опомнился первым, мешок с добычей летит прямо в лицо поручику, тот проворно отскакивает в сторону, и одновременно освобождает проход.