Солдат номер пять
Шрифт:
Половину пути я преодолел за достаточно хорошее время, десятиминутный привал на вершине не оказал никакого влияния на мой прогресс, но не это стало реальным показателем моего успеха. Настоящим испытанием характера стал повторный 60-градусный подъем обратно на вершину. Следующий час показался мне целой вечностью, грудь вздымалась, а ноги кричали от постоянного напряжения при подъеме, но я достиг вершины Вана, не сбавляя темпа, и теперь мне оставалось только спуститься вниз к автомобилю.
Когда я вернулся, Пит лежал рядом с машиной, сняв рубашку, и загорал — без сомнения, «сливался в единое целое с природой». Мы все знали, что внутри него живет постоянно подавляемый
Освобождая ноющую спину от груза, я бросил «берген» рядом с машиной, одновременно сверяясь с секундомером.
— Три часа 25 минут. И это с учетом короткой остановки на вершине. Ну что, задницу мы надрали, — произнес я, ни к кому конкретно не обращаясь. Ни для кого, кроме меня, не имело значения то, что психологический барьер успешно преодолен. Я чувствовал себя сильным, уверенным и воодушевленным. Последние сомнения были развеяны, и я знал, что готов.
Травма Пита оказалась достаточно серьезной, чтобы на неделю выбить его с тренировок в горах, но интенсивный режим физиотерапии, дополненный плаванием, очень быстро вернул его в строй. Тем не менее, это оказалась достаточно сильная встряска, чтобы подчеркнуть для нас обоих важность концентрации на поставленной задаче, особенно при переноске тяжелых грузов.
Мы решили, что оставшиеся недели до отбора не требуют столь интенсивной программы тренировок, и пришли к выводу, что, просто продолжая тренировки, мы сможем поддерживать свой нынешний уровень, не достигая пика физической формы слишком рано и не перегорая. В недели, предшествующие «тестовой неделе», будет более чем достаточно холмов для подъема.
Стирлинг Лэйнс, 2-е августа 1990 г.
На первом построении группы кандидатов на отбор 2/90, собравшейся на четырехугольном плацу на Стирлинг Лэйнс, мы с Питом заметно выделялись. Стоя в своей боевой камуфлированной униформе, лишенной каких-либо знаков различия, которые могли бы показать нашу принадлежность к роду войск или к какой-то воинской части, мы удостоились более чем нескольких любопытных взглядов.
Создавалось впечатление, что здесь в той или иной форме представлена вся Британская армия. Некоторые из представленных кокард на фуражках, на наш неосведомленный и невежественный взгляд, были, мягко говоря, странными, и я по сей день не знаю, каким полкам они принадлежат. Как и следовало ожидать, здесь было немало парашютистов, собиравшихся в небольшие группы. Представители Парашютного полка, вероятно, составляли около 40 с лишним процентов личного состава 22-го полка САС.
Была проведена перекличка, и нас распределили по различным командам, выделив комнаты в казармах. Казармы были разделены на комнаты по десять человек, и, распаковывая свое снаряжение, я размышлял о том, сколько из этих койко-мест будет занято через четыре недели.
Я всегда твердо верил в первое впечатление. Как только я вошел в свою комнату, я оценил окружающих меня парней и сразу же взвесил их шансы, — что, уверен, было взаимным. Как потом выяснилось, наша команда оказалась очень сильной, и к концу тестовой недели большинство из десяти коек были по-прежнему заняты. Однако этого нельзя было сказать о комнате Пита: к концу игры он остался последним.
Отбор начался на следующий день, и стартовал он со стандартных армейских тестов по физической подготовке: короткий марш-бросок с оружием, который нужно было выполнить менее чем за два часа, и бег на две мили, который нужно было выполнить менее чем за девять минут. К моему удивлению, некоторые с этими заданиями не справились, и их сразу же выставили за дверь.
Четвертый
В 06:00 кандидатов погрузили в стоявшие рядами зеленые грузовики и повезли по уже знакомому двухчасовому маршруту в Брекон. Накануне вечером я чувствовал себя очень уверенно, но теперь мне было немного не по себе, и пока все ехали в холмы Биконс, это настроение проявилось у меня в чувстве тошноты.
Из-за большого количества участников курс был разделен на две группы, каждая из которых выходила на марш с обоих концов маршрута. Кандидатов снова разделили на небольшие команды, стартовавшие с пятиминутными интервалами, и у каждой был свой сержант-инструктор, который и задавал темп марша.
— Если вы будете придерживаться того, что вам говорит ваш сержант-инструктор, то придете к финишу, затратив меньшее время, — так посоветовал старший инструктор.
******
Как только начался марш, я понял, что что-то здесь не так: чувство тошноты не исчезло. Даже в начале пути мои ноги оказались словно налиты свинцом, и я с трудом поспевал за лидерами. Разум был готов, но тело не реагировало.
На вершине я отставал от времени, заданного инструктором, на минуту или около того, на полпути — на пару минут, а на обратном пути, на вершине Пенн-и-Ван, — на добрых пять минут.
Все это время я не спускал глаз с часов, оценивая темп, который задал инструктор, и сравнивая его со своим собственным. При таком темпе я отставал от него примерно на десять минут, но с этим можно было справиться.
В конце концов, я завершил марш-бросок за три часа пятьдесят минут, примерно через двенадцать минут после того, как его закончил инструктор, и был совершенно разбит. Где-то, в каком-то месте и каким-то образом, план пошел ужасно не так. Как потом оказалось, моего времени хватило, чтобы выйти из времени обязательного отсечения, которое первоначально было установлено в четыре часа.
«Вентилятор» достиг своей цели, чему в немалой степени способствовала палящая температура, обдававшая кандидатов на протяжении дня. Нескольким кандидатам пришлось лечиться от тепловых травм как во время марша, так и после него. Сокращение числа участников до приемлемого уровня являлось для инструкторского состава необходимым злом. Идея заключалась в том, чтобы после завершения тестовой недели осталось около 40 кандидатов, которые впоследствии смогут продолжить отборочный процесс на этапе в джунглях Брунея.
Мне удалось переговорить с Питом только ближе к вечеру, но потом выяснилось, что он тоже не в духе. Наши предположения подтвердились, когда вечером мы оба слегли с сильными приступами рвоты и диареи — самое время подхватить какую-нибудь заразу. К счастью, следующие несколько дней были не слишком напряженными, и у нас было время оправиться от болезни. Вскоре я почувствовал, что мои силы возвращаются в норму, и с энтузиазмом принялся за последующие испытания.
Последним и самым сложным испытанием для кандидатов на отборочном курсе была «Выносливость». Это был тяжелый марш-бросок на 100 километров по гористой местности Брекона. Мы должны были нести груз в 60 фунтов [52] и выполнить его менее чем за 18 часов.
52
27 кг.