Солдат
Шрифт:
Собственноручные отправки «фрицев» на тот свет, тоже уже не вызывали никаких нравственных терзаний, Иван точно знал — если придется еще пополнять свой личный список убиенных — рука не дрогнет.
«Все справедливо… — спокойно подумал он. — Либо ты — либо тебя. И вообще, поделом, нехер лезть. Конечно, знатно дойчи со времен войны успели перекрасится. Хотя… очень сильно подозреваю, дай им подходящего «фюрера» сейчас — вмиг станут прежними. Уроды, мать вашу…»
Позади раздался шелест, Иван схватился
— Это я, Ваня, — тихо сказала военврач второго ранга Елистратова.
Она была одета в одну солдатскую нательную рубаху, мокрая ткань подчеркивала очертания стройного тела, отчетливо просвечивались маленькие соски и темный треугольник в паху, а мокрые волосы были распущены.
Несмотря на полное несоответствие ее одежки современным канонам эротического белья, Варвара Сергеевна выглядела так соблазнительно, что Иван машинально сдвинул колени и закрылся руками.
— Я хотела посмотреть твою рану, — спокойно сказала Елистратова и присела рядом с Ваней.
Иван машинально мазнул глазами по округлой, белоснежной груди в разрезе нательной рубашки и отвернулся.
— Ты меня стесняешься? — Варвара Сергеевна улыбнулась. — Не стоит…
Тот факт, что Иван был обнаженным, похоже, саму Елистратову никак не смущал.
Ее руки ласково заскользили по коже, Иван стиснул зубы от дикого желания, вздыбившийся член прорвался сквозь ладони и гордо уставился вверх.
Из кустов вывернулась Машка, увидев Елистратову с Ваней, скорчила уничижительную гримассу, резко обернулась и убежала.
Варвара Сергеевна тоже заметила Курицыну, но даже не пошевелилась, только на ее губах мелькнула уверенная, торжествующая улыбка.
Сам же Иван, не знал куда деться. В прошлом, он никогда не терялся с женщинами, в списке его побед числилась даже одна голливудская звездочка, не считая бесчисленного количества отечественных звездулек и всяческих моделек. Но Варвара Сергеевна вызывала у него чуть ли не священный трепет. А если честно, он ее даже немного побаивался.
— Воспаление почти прошло, — тихо сказала женщина. — Завтра я сниму последние швы… — она провела рукой по предплечью Ивана, убрала в сторону его ладонь и, с нарочитым удивлением шепнула: — Ой, а что это такое, красноармеец Куприн? У вас что, опять встал член на старшего по званию? Какое безобразие…
Иван чуть сквозь землю не провалился.
— Клинический случай, надо с этим немедленно что-то делать… — Варвара Сергеевна озабоченно покачала головой, смущенно улыбнулась, сжала рукой член Вани…
И ушла.
Легкой стремительной походкой, дразняще покачивая бедрами.
— Твою мать!.. — прошипел Иван, скрипя зубами от бешенства. Женщины прошлого ему представлялись совершенно другими, более целомудренными, что ли. Но от Елистратовой целомудренностью даже не пахло.
— Твоя обесяла не лугатися! — позади раздался сердитый голос Петрухи. — Обесяла?
— Сука… — Иван с перепуга чуть не свалился с камня. — Обесяла, обесяла. Где тебя носило?
— Ласведка ходил, — спокойно ответил якут, присаживаясь на корточки и доставая из-за пазухи свою трубочку.
— Ну и что выходил? — Иван натянул на себя мокрые подштанники и вернулся на камень. — Рассказывай…
— Холосая баба! Осень холосая, класивая… — мечтательно прошептал Петруха, пристально уставившись через прореху в кустах на голую Хусаинову, плескающуюся в воде.
Тощая, худосочная и голенастая, Динара, с сиськами, похожими на прыщики, у Ивана особого восхищения не вызывала, но он своего мнения высказывать не стал и поощрительно ткнул якута в плечо.
— Так в чем проблемы? Подойди и скажи. Может что и обломится. Главное — не стрематься. Ищите и обрящется.
— Моя не понимает, сто ты болтаесь… — хмыкнул Петруха. — Много непонятная слова…
— Тьфу ты… короче, не стесняйся. Вперед!
— Потом. — отрезал якут, сосредоточенно пыхтя трубочкой.
— Потом так потом, говори, что выходил.
— За нами идут, — коротко бросил Петруха. — Многа идут немса. Калта давай.
Иван быстро расстелил карту.
Якут долго смотрел на нее, потом покачал головой и досадливо поморщился.
— Непонятно, однако.
— Мы примерно вот здесь, — Ваня ткнул пальцем в карту. — Видишь, болото Михайловский Мох? А это — болото Грядовский мох. Вот где-то между Михайловским Мхом и Грядовским мхом. Скорее всего на этом выступе. Или здесь. Короче, но точно в этом районе.
Якут вздохнул, собрал несколько веточек и начал раскладывать их на траве.
— Отсюда идут и отсюда идут. Много, сто, двести, мосет больсе, но не немса и не наса, сюдно говолят, не по немески и не по лусски, но командила у них немса, они — выдавливают нас сюда, а сдесь настоясий немса, сдесь тосе немса… а сдесь, сельезные, умеют леса ходить. Плохо, но луссе сем остальная немса. Наса пловодник с ними есть, быстло идут, савтла весер будут сдеся.
— И что? — Ваня озадаченно почесал в затылке.
— Не уйдем, — спокойно ответил якут. — Я сам — уйду, с тобой — тосе уйду, с бабой не уйдем.
— И что ты предлагаешь? — зло буркнул Иван. Женщин он бросать не собирался в любом случае, один для него уже успели стать жизненным фетишем, знаменем, утрата которого, означала полную потерю лица, потерю смысла дальше жить.
— Ты сам говоли, — спокойно предложил Петруха. — Твоя командила — ты и говолить.
Ваня взял карту, положил ее рядом со схемой из палочек, покрутил, а потом предположил: