Солдат
Шрифт:
Еще раз ругнувшись про себя, Иван вылил себе в котелок остатки похлебки, отошел чуть в сторону и принялся за еду.
С пополнением отряда запасы провизии стали стремительно иссякать, к примеру, на ужин Ваня выделил всего половинку брикета горохового концентрата, щепоть соли и по две маленькие галетки каждому. Но сильно выручали грибы, ягоды и рыба, которую якут просто с виртуозной ловкостью добывал в болотах. Вот и сейчас, варево вряд ли отличалось особым гастрономическими достоинствами, но зато, было горячим, сытным и калорийным.
Дохлебав варево, Ваня схрумкал галетку и тоскливо прошептал:
— А
Когда он вернулся, все уже поели, Динара сидела в сторонке с Петрухой и тихо разговаривала с ним. Маша сразу кинулась навстречу Ивану и предложила:
— Давай я тебе обмундирование зашью, у меня иголка с ниткой есть.
Ваня сходил за вещами и молча отдал их Курицыной. Та счастливо улыбнулась, но Варвара Сергеевна, со снисходительной усмешкой эту тактическую победу немедленно дезавуировала.
Она встала и повелительным тоном скомандовала.
— Красноармеец Куприн, прошу сопроводить меня…
И не оборачиваясь пошла в лес.
От выражения на лице Маши, могло скиснуть молоко на километр в округе.
Ваня пожал плечами и поплелся за военврачом.
Елистратова отошла на лагеря и присела на кочку. Обмундированием, как и все, она по-прежнему не озаботилась, оставаясь босиком и в рубахе, правда волосы уже причесала и собрала их в гульку.
Ваня чувствовал себя очень неуютно в одних подштанниках, да и при виде округлых ягодиц врачихи, мужское естество опять начало волноваться.
— Ты очень красиво сложен, Ваня… — Варвара Сергеевна улыбнулась и поманила к себе Ивана. — У тебя, наверное, было много женщин…
Ваня немного поколебался, подошел к Елистратовой и спустил с себя подштанники.
— Вот даже как? — Варвара Сергеевна склонила голову на бок, рассматривая Ивана, а потом…
А потом в небе послышался гул и сверху посыпались бомбы…
Глава 18
Немцы бомбили не прицельно, по квадратам, бомбы упали далеко в стороне, но ответственность за женщин оказалась для Ивана сильней, чем перепих с сексуальной врачихой.
Он сразу забыл о половых излишествах, подтянул подштанники и побежал загонять личный состав в овражек.
Варвара Сергеевна от злости едва ли не скрипела зубами, а вот военфельдшер Курицына, совсем наоборот, прямо цвела и пахла от торжествующего ехидства.
Впрочем, Иван сразу же выбросил перипетии личных отношений из головы и занялся подготовкой к предстоящему маршу. Лично осмотрел личный состав, распределил роли, провел тщательный инструктаж, а потом уже занялся собой.
Сборы закончил уже в темноте, наскоро похлебал ягодного отварчика и завалился спать, напрочь проигнорировав настойчивые намеки со стороны Курицыной и Елистратовой.
А утром, едва рассвело, безжалостно поднял женщин и погнал в дорогу.
Петруха, по своему обыкновению, умелся далеко вперед, разведывать маршрут, Иван стал головным, замыкающей поставил Машку, а Хусаинову, в виду ее полной безалаберности и дабы не потерять по пути, загнал в середину.
Несмотря на летнюю пору, прогулку по Волховским пущам, даже с натяжкой нельзя было назвать приятной. Утренний мерзкий туман заставлял
Иван уже устав материться, топал молча, женщины тоже молчали, но выражения их лиц можно было смело использовать в учебнике по физиогномике, как пример свирепой злости и отчаяния.
Через пару часов взошло солнце, зябкий холод ушел, но вместо него, в лесу моментально наступила жуткая влажная духота.
Идти стало еще трудней.
Ваня глянул на вымотанный личный состав и объявил привал на небольшой, живописной полянке.
Хусаинова со всхлипом рухнула на мох, Варвара Сергеевна направилась к Ване, но ее опередила Курицына. Машка примостилась рядышком и молча уставилась на свои коленки.
Ваня покосился на нее и проронил:
— Как ты?
Настроение не располагало к разговору, Иван, в буквальном смысле, заставил себя поговорить с Машей, для того, чтобы изобразить заботу командира о личном составе. И просто из вежливости.
— Все хорошо, спасибо, — торопливо пискнула Маша. — Я сильная, я выдержу. Обязательно выдержу, не переживай.
— Это хорошо, — буркнул Иван, не найдя других слов для ответа.
Вверху неожиданно послышалось негромкое жужжание, а потом под лучами солнца в небе блеснул маленький двух фюзеляжный самолетик.
Иван уже прекрасно понимал, что может означать появление немецкого корректировщика, который красноармейцы называли «рамой» [28] , поэтому без промедления скомандовал.
— Под деревья, живо!
А сам ухватил Курицыну и, недолго думая, завалил ее в яму под большую сосну.
Машка ойкнула, забарахталась, а потом, вдруг, впилась ему в губы неумелым поцелуем.
Иван еле отодрал ее от себя.
— Какого хрена?
Порыва нежности он не оценил. Мало того, едва сдержал себя, чтобы не наорать на военфельдшера Курицыну. Нет, на Машку он порой посматривал с интересом, она внешне несколько проигрывала Варваре Сергеевне, но была хорошо по-своему, беря своей цветущей молодостью. Вот только, в данный момент, у Вани голова была забита совершенно другими мыслями и места для нежностей в мозгах не нашлось.
28
«Фокке-Вульф» Fw 189 («Рама» (советский жаргонизм), «Flugauge» — нем. «Летающий глаз» или «Uhu» — нем. Филин) — двухмоторный двухбалочный трёхместный тактический разведывательный самолёт.
— Грубиян, — всхлипнула Машка. — Какой же ты грубиян, ну и не надо, не надо, милуйся с этой мымрой, а я обойдусь, как-то, обойдуу-у-усь… — она жалобно завыла, яростно утирая себе нос рукавом.
— Я все слышу, военфельдшер Курицына, — рядом раздался ледяной голос Елистратовой.
— Да еб… — Иван тяжело вздохнул. Что делать со сбрендившими на почве любви бабами он просто не знал. Интуиция подсказывала, что из этого любовного треугольника ничего хорошего не получится.
Но ничего предпринимать не стал, отполз в сторону и принялся ждать.