Солдаты Афганской войны
Шрифт:
Старший повар размахивался доской и бил ею молодого со всей силы. Под его ударами молодой свалился в ванну с водой, куда мы кидали очищенную картошку, и, будучи не в силах встать, лишь укрывал голову руками, а после каждого удара из него вырывался жалобный крик.
Несмотря на изобилие сотрясающих воздух ругательств, я так и не понял, в чем состояла вина молодого.
Наконец повар-наставник воспитание закончил, бросил доску и закурил. Прохаживаясь из стороны в сторону, он заметил нас — курков — работающих за перегородкой, где мы чистили картошку. Видимо, от нечего делать ему захотелось пообщаться,
— Вы счастливчики, что попали в ВДВ, а не в какие-нибудь там чмошные войска! В стройбате вас давно бы уже отпидарасили — там молодых первым делом ставят раком и прут в ж* и защеку суют! Даже не разговаривают! Ой, бл* что там творится! Страшное дело! Порядки — как на зоне! С самого начала как зап*дят, так и пропал — два года на других пахать будешь. Что стройбат, что зона — один, бл* х* в ж* разница!
Сделав глубокую затяжку, повар продолжал:
— У нас дисциплина, но порядок! Законы строгие. Год оттарабанил — не е*ет! — дальше жить можно! Служба тяжелая — понятное дело, но все ее тянут!
Мы, покуривая, внимали каждому его слову:
— Значит, поначалу тяжело будет?
— У-у-у!!! — радостно закивал головой повар. — Когда в часть прибудете, челюсти только так лететь будут! Вы учебку всегда добрым словом вспоминать будете, как детский сад!
МАЛЫЙ ДЕМБЕЛЬ
В последний день перед отъездом я и Смолин Андрей были назначены посыльными в штабе полка. Никаких особых дел в штабе не было, и потому весь день мы коротали пустой болтовней. Но вот подошло время сдавать наряд. Мы нехотя прошлись по коридорам, которые нам предстояло мыть. На втором этаже находился важнейший объект уборки — туалет для офицеров. Заглянув туда, Андрей сморщился и скорей отвернулся:
— Фу-у…твою мать! — что могло означать только одно — унитаз забит полностью.
Заглянул туда и я. Передо мной открылась безрадостная картина — было от чего впасть в уныние.
— Черт бы их побрал! Бумагу накидали прямо в унитаз — ясный х* забьется. Теперь как его пробивать?
Мы в неопределенности посмотрели друг на друга — кому убирать? Работа явно непристойная, унижающая достоинство десантника. Все нутро противилось приступать к выполнению этого дела.
— Слушай! — оживился Андрей. — Кажется, придумал!
Он отложил ведро со шваброй:
— Жди, я щас, — и умчался в направлении находящейся рядом стройки. Там наши же прикомандированные курки строили небольшой домик. Через пять минут Андрей спешил обратно, держа в руках молоток и несколько штук здоровенных гвоздей:
— Сейчас уладим!
Он приметил гвоздь к краю двери, около ручки:
— Нашли
Под резкими ударами молотка гвоздь мощно прошил дверь и косяк, наглухо сцепив их между собой.
— Главное наряд сдать! Сегодня офицеры уже разошлись по домам — так что сюда никто не сунется. А завтра утром мы уезжаем — вот тогда и пусть разбираются!
Андрей таким же образом заколотил оставшиеся гвозди вдоль всей высоты двери. Открыть ее теперь было невозможно — только выламывать.
— А-а, после нас — хоть трава не расти!
Я высоко оценил солдатскую смекалку Смолина, обрадовавшись, что одно дело уже позади. А еще оставалось помыть пол в коридорах.
— Ну что, — начал я. — Времени уже почти не остается. Надо шевелиться.
— Что, работать любишь? Полежи — пройдет! Херня это все! Меня в прошлый раз прапор научил, как надо действовать. Здесь же штаб полка — можно и других припахать!
Он подошел к столу, на котором стоял телефон и стал листать книжку со списком телефонных номеров части в поисках подходящего абонента:
— Та-ак, где тут механики… — и, сняв трубку, набрал номер.
— Алло! Дневальный третьей роты?.. Зови дежурного!.. Дежурный? Это звонят из штаба полка! Срочно посылай сюда двух дневальных или еще кого… Да!.. Пусть прихватят с собой швабры и ведра!.. В распоряжение посыльных. Через две минуты чтоб были! Все!
— Что, думаешь придут? — ухмыльнулся я. А у самого кошки на душе скребут:
— Как бы самим не влетело!
Андрею тоже было неспокойно — обманным путем привлекать к работе других — дело рисковое.
— Должны прийти, куда денутся. Вот увидишь — все будет путем! Здесь главное — не вызывать из своей роты — раскусят. В роту разведки тоже лучше не звонить — они себя уважают, обязательно отправят дневальных — чтобы те нам вломили — а потом вернутся и доложат своему дежурному о выполнении приказа.
Прошло минут десять — никто не явился. Андрей снова набрал тот же номер и заговорил еще более грозным голосом:
— Дневальный?.. Зови дежурного!…Дежурный? Где двое для уборки в штабе? А-а?…Что?!…А не е*ет! Если через две минуты никого не будет — сам будешь штаб пид*сить!…Да!…В распоряжение посыльных. Они ждут здесь на первом этаже.
Положив трубку, Андрей весело потер руки:
— Сейчас прикатят. По голосу понял — метнулся!
И действительно, не прошло и пяти минут, как входная дверь хлопнула, и двое курков уже мчались по коридору к нам на подмогу. Напустив на себя строгий вид, Андрей сразу взял их в оборот, указав, где мыть пол и задал время выполнения. Курки принялись за дело, а мы со Смолиным пошли дожидаться наших сменщиков по наряду в один из кабинетов. Механики работали хорошо и управились как раз к приходу сменщиков.
Пришли сменщики. Мы прошлись с ними по помещениям и показали нашу работу — все чисто. Один из них подошел к главному объекту осмотра — офицерскому туалету — и подергал за ручку — дверь не поддавалась.
— Что такое? — он в недоумении стал вглядываться. — Да тут заколочено гвоздями!
— А-а! Туалет уже давно не работает, — поспешил пояснить Андрей. — Ремонт. Сами такой приняли.
— Тогда все, идите. Наряд принимаем.
И мы, довольные, что так удачно спихнули наряд, быстрей зашагали в казарму.