Солдаты мира
Шрифт:
— Чему же вас учили! — в сердцах сказал Семаков. — Ученые, вашу…
— Я не могу ручаться… Напряжение в линии высокое. С другой стороны, Поликарпов на одной фазе… Ток, наверное, переменный, маленький, — Дима не смотрел Семакову в глаза.
Поликарпова он взял к себе, не советуясь…
Черт возьми, это могло случиться с любым! Дело не в Поликарпове! Резкий порыв ветра, понесло… И повис, в общем, удачно, на одном проводе… Удачно! Ну да, его бросило на провод, а ногами он
— Ток маленький, — повторил он.
— А чего ж они гудят, провода, а?
— Надо стропу перерезать, — сказал Климов. — Дайте нож, я перережу. Эй, Поликарпов, — крикнул он, — ты же электриком был… Могу я к тебе по проводу добраться? Не убьет меня?
— Надо отключить линию, — просипел Поликарпов: говорить ему было, кажется, тяжело. — Заземлить провод.
— Я не уверен, — продолжал Дима, — но если бы можно было попасть на провод, не соприкасаясь одновременно с опорой… Она заземлена. Но черт его знает! Триста киловольт…
Климов все еще оценивающе разглядывал опору.
— Лейтенант, — сказал он, — дайте нож.
Никто не позволял себе так обращаться к Хайдукевичу, но сейчас никто и не обратил внимания на это «лейтенант».
— Лейтенант, у вас нож хороший. С моим стропорезом там делать нечего, стропа не так натянута.
— Ты что предлагаешь? — спросил Семаков.
— Мама, — хрипел Поликарпов так, будто ему удавкой стянуло горло.
— Я прыгну на провод с опоры! — и Климов сбросил куртку.
— Иван Антонович, — Дима отстранил Климова. — Полезу я. Так разумней.
— Что здесь разумного! — закричал вдруг Семаков. — Вы все с ума посходили! Фельдшер, ты чего стоишь? Ты в этом что-нибудь понимаешь?
— А что я… Я могу оказать первую помощь, — растерянно ответил сержант.
— Кому нужна твоя помощь, если трахнет так, что пепла не соберешь! Ты видел когда-нибудь, как люди под током гибнут?
Семаков еще раз посмотрел вверх, на Поликарпова, потом на столпившихся вокруг солдат.
— Почему вы все такие неграмотные! «Я думаю!», «Я не уверен! » — передразнил он. — Это и есть ваша ученость, когда надо? Это все ваши знания?
— Я уверен, — побледнев, сказал Дима. — Изоляторы ведь не пробивает? Нет. Я прыгну с опоры, тоже не пробьет.
— Он же задохнется там… Дайте нож, — протянул руку Климов. — Что ж вы, решиться не можете? С ним что будет?
— А с тобой что будет? — пошел на него Семаков. — Что с вами будет и что будет после всего этого со мной?
— Как так можно, — прижимая руки к груди, бормотал Ризо, — как так можно! Его током убьет. Он висит. Как так можно…
— А вот так, — сказал капитан, пытаясь развязать тесемки на шапке. Они
Он похлопал трехпалыми солдатскими рукавицами, зачем-то тщательно прокашлялся и полез вверх по опоре.
— Ну, смотрите, ученые, доверился вам…
Дима признался себе, что решение капитан принял верное. Если бы старшим оказался он — поступил бы точно так же. Позволь капитан полезть наверх кому-нибудь из подчиненных и случись, не дай бог, что-нибудь, старшему пришлось бы отвечать вдвойне — и за Поликарпова и за случившееся. А сейчас капитан все берет на себя. «Капитан — молодец», — согласился Дима.
По правде говоря, ничего не нравилось Диме в Семакове.
Зачем, спрашивал он себя, капитан старается подменять подчиненных! Офицеров, старшину, сержантов! Почему он считает нужным лично гонять из сортира гитаристов? Для чего, как немой укор молодым офицерам, он ходит в казарму по воскресеньям? В последний раз, например, он проверял, правильно ли пришиты у разведчиков бирки на парадных тужурках…
— Товарищ капитан, зачем вы этим занимаетесь? — не выдержал Дима. — В конце концов я бы сам проверил, если так нужно, или старшине поручил.
— Так нужно, товарищ Хайдукевич. А вы не проверили и старшине не поручили проверить, и никто из ваших сержантов не проверил. У половины разведчиков оказалось черт знает что, а не бирки!
Семаков карабкался вверх так, словно это была не обледеневшая опора высоковольтной линии передачи, а одно из обычных препятствий полосы. Будто лез он всего-навсего на парашютную вышку сталкивать вниз не самых храбрых парашютистов.
Он подтягивался на руках, ребрами подметок упираясь в раскосы. На поперечине, уже уменьшенной расстоянием, капитан решил передохнуть. Дима заметил, что пройдено только полпути.
— Много еще? — капитан тряс, разминая, затекшие кисти рук.
Через минуту он опять лез по решетке ствола, работая тренированным телом.
Дима считал себя неплохим спортсменом: училищная сборная по ручному мячу, два первенства республики по парашютному спорту. Но, однажды признавшись себе и пока не позволяя изменить этому признанию, он понял, что не сумеет сделать того, что сделает сорокалетний Семаков.
Он часто вспоминает одно из своих первых занятий по физподготовке. Отправив солдат в казарму, Дима решил поболтаться на перекладине.