Солдаты
Шрифт:
мигали. Он что-то быстро соображал. Вдруг его физиономия сделалась
пресерьезной. Он посмотрел в глаза Акима и сказал испуганным голосом:
– - Аким!
– - Ну что тебе, Семен?
– - Очки!..
– - Что очки?
– - встревоженно спросил Аким, хватаясь за переносицу.
– - На носу,-- спокойно объявил Ванин.
Но и это не помогло: Аким не рассмеялся. Что-то беспокоило солдата. Да
и самому Сеньке, если честно признаться, не особенно хотелось сейчас
балагурить:
предстояло им сделать, было не совсем обычным даже для них, опытных
разведчиков,-- и это волновало. Может быть, именно поэтому Сеньке и хотелось
развеселить друзей. Во всяком случае, он сделал еще одну попытку.
– - Тебе, Аким, профессия разведчика противопоказана,-- вдруг начал он
убеждать Ерофеенко, употребляя медицинский термин, услышанный им в армейском
госпитале.-- Ну какой из тебя разведчик? Высок, как колодезный журавель,
тебя же за версту видно. Траншею трехметровую нужно. Противопоказано для
разведчика? Противопоказано. Ты, наконец, в очках. По их блеску тебя сразу
немцы обнаружат -- для немцев готовенький "язычок". И вот сейчас собираемся
ведь...-- Но Ванин почему-то осекся, не стал говорить о предстоящем.-- Нет,
не выйдет из тебя хорошего разведчика...
– - Видишь ли, Семен,-- спокойно возразил Аким,-- кому что дано
природой, тот тем и располагает. Тебя, например, глаза выручают, ну, а
меня...
– - Голова, скажешь?
– - Допустим. A потом, что ты ко мне привязался? Нашел время для
болтовни. И что, собственно, тебе от меня нужно?
– - Вот опять "собственно"! Когда ты оставишь это глупое интеллигентное
словцо, Аким? Ты бы лучше послушал, что умные люди говорят...
– - Уж не себя ли ты умным-то считаешь?
Но Ванин пропустил это мимо ушей.
– - Я бы вот что посоветовал тебе, Аким. Подавайся-ка в наградной отдел.
Самое подходящее для тебя место -- писарем там работать.
– - Почему, собственно, в наградной? -- удивился Аким, явно
заинтересованный этой новой выдумкой Сеньки.
– - А потому, ученая твоя голова, что наградные листы будешь на меня
заполнять. Писарь из тебя выйдет в самый раз. И почерк у тебя недурной, и в
грамматике ты силен.
Аким улыбнулся. В сущности, ему, как и всем, нравилась Сенькина
болтовня. Как бы там ни было, а он любил этого белобрысого пустозвона. Аким
преотлично понимал Ванина: всякий раз, когда разведчикам предстояло сделать
что-то очень серьезное, связанное с большим риском, Сенька начинал
балагурить. Особенно любил подтрунивать Сенька над Акимом. Пинчук, например,
всегда
хохотал, толкая в бок Шахаева, который молча скалил белые зубы и поблескивал
маленькими черными глазками. Иногда, увлекшись, Семен задевал и Пинчука, но
быстро укрощал себя -- подтрунивать над Петром Тарасовичем было неудобно: и
возраст у него уже солидный, да и человек-то он степенный. Сенька знал, что
до войны Пинчук управлял большим колхозом и даже был депутатом районного
Совета.
Почтительное отношение Ванина к Пинчуку Уваров заметил уже в первые
минуты своего знакомства с разведчиками. Балагуря, Сенька нет-нет да и
взглянет мельком на Пинчука -- но осуждает ли тот его. Вот сейчас, заметив,
что Петр перестал смеяться, Сенька приумолк, притих, насторожился и молча
полез на нары -- может быть, ему просто и самому уже надоело молоть языком.
Кто знает...
Яков присматривался к разведчикам. Первые минуты Уваров чувствовал себя
неловко. Молчаливый и угрюмый по своей натуре, Яков с трудом выдавливал
слова. Это не понравилось всем, а Семену в особенности.
– - Так не пойдет!
– - категорически заявил он. В его руках появилась
фляга в сером чехле. Он встряхнул ее. Прислушался: -- Есть! Сейчас ты у меня
заговоришь! Аким, ну-ка открой баночку!
Ерофеенко достал большую банку консервов, долго возился с ней. Ванин
искоса поглядывал на него, злился.
– - Эх, горе ты мое,-- вздохнул он притворно и взял у Акима банку.
Открыл ее быстро, налил в жестяную кружку водки и поднес Уварову. Тот
покачал головой и глухо выдавил:
– - Не пью.
Сокрушенно свистнув, Ванин недружелюбно посмотрел на новичка и сердито
заметил:
– - Ну, сельтерской у нас для тебя нет.
Уваров промолчал. По настоянию Шахаева, он все же рассказал немножко о
себе.
Вспомнил свой колхоз на Курщине, в котором работал трактористом, первое
ранение на фронте, госпиталь, медицинскую сестру, в которую влюбился
ненароком, да так и не признался ей в этом.
– - До войны дела шли не ахти как здорово, но все же неплохо. Мы с отцом
работали, мать дома, по хозяйству, сестренка училась. Последнее время и я
стал учиться на механика, да война помешала.
– - Она всем помешала,-- мрачно пробормотал Ванин.-- Я вот тоже токарем
на шарикоподшипниковом заводе в Саратове работал.
– - Инженером небось думал стать?
– - Конечно, думал. И стал бы им,-- ответил Семен. Потом, после паузы,