Солдаты
Шрифт:
седеющих, сдвинутых бровей поблескивали быстрые черные глаза -- теперь уж он
совсем напоминал учителя, делавшего замечания своим ученикам.-- В конце
концов, солдаты... они будут решать дело. Марченко! -- обратился Сизов к
молодому офицеру, во всей фигуре которого чувствовалась стремительная
готовность.-- Забаров идет в рейд?
Новые ремни на лейтенанте беспокойно скрипнули.
– - Забаров... ранен, товарищ генерал.
Комдив, будто
сторону молодого офицера, но ничего не сказал. Некоторое время в блиндаже
было тихо. Сизов ходил хмурый и, казалось, злой. Но вот он остановился,
приблизился затем почти вплотную к Марченко и спросил глухо:
– - Тяжело ранен?
– - В плечо, задета кость, товарищ генерал.
– - Когда?
– - Ночью на Донце. Вместе с саперами переправлялся.
– - Так...-- задумчиво сказал комдив. Почти сросшиеся брови генерала
теперь совсем сошлись в одну линию.
"Сколько людей погибло на глазах этого сурового человека, сколько видел
он раненых,-- подумал Шахаев,-- неужели всякий раз он так тяжело переживал
эти потери? A может быть, Забаров ему особенно дорог?.."
После совещания генерал Сизов беседовал с полковником Деминым.
– - Жаль... Каких людей теряем!
– - комдив поморщился. Лицо его вдруг
стало опять сумрачным и усталым.-- Вы знаете, Федор Николаевич, как нужен
был Забаров для этого дела. Именно Забаров!..
– - Знаю,-- тихо сказал Демин.
– - Вы бы, Федор Николаевич, навестили его, посмотрели, как его лечат.
– - Я уже был у Забарова,-- все так же тихо и спокойно ответил Демин.
– - Благодарю вас, Федор Николаевич,-- взгляд Сизова вдруг потеплел. Так
бывало всегда, когда он начинал говорить с Деминым.-- Забаровы нам очень
нужны!
– - Генерал немного помолчал. Потом сказал задумчиво и тихо: -- Быстро
растут солдаты. Этим, пожалуй, не потребуется тридцати лет, чтобы стать
генералами. Как вы думаете?
– - Думаю, что не потребуется,-- Демин улыбнулся. Он хотел еще что-то
сказать, но зазвонил телефон. Генерал поднял трубку.
– - Когда заметили?.. Двадцать минут назад?.. А почему так долго не
докладывали? Ах, так! Продолжайте наблюдение и обо всем замеченном сообщайте
мне немедленно. Говорите, скрылись за Лысой горой? Это что за белым
камнем?.. Хорошо, наблюдайте!..
Сизов положил трубку и, обращаясь к Демину, предложил:
– - Поедем к Баталину. Там из боевого охранения очень важные сведения
сообщают. Кажется, новые части у немцев появились. Надо это уточнить на
месте.
зазвонил телефон. Генерал вернулся.
До Демина долетели слова комдива:
– - Да, сейчас буду!
4
Вечером разведчики выстроились у своего блиндажа. Ждали Пинчука. Он
почему-то задерживался.
– - Небось кресало свое потерял,-- высказал предположение Семен.
Красный и вспотевший, Пинчук выполз из блиндажа. Встал в строй. Начал
оправдываться:
– - Мабуть, цилу годыну шукав...
– - Что шукав-то?
– - Та кресало ж!
– - Хо-хо-хо!
– - Ха-ха --ха!
Марченко, пeрeждав первый приступ солдатского хохота, сердито
остановил:
– - Ну, довольно. Сдать документы старшине!
Уваров ждал этой минуты с какой-то смутной тревогой. Ему впервые
приходилось расставаться со своим комсомольским билетом, и это было очень
тяжело. Без него он вдруг почувствовал себя каким-то опустошенным, невольно
хватался за карман и не находил там привычной маленькой книжечки.
Сдали свои партийные билеты Шахаев и Пинчук. Аким отдал дневник и
красноармейскую книжку: больше у него ничего не было. Сенька тоже передал
свой комсомольский билет. Теперь все были сосредоточенно-серьезны. Даже
Семен. Разумеется, настолько, насколько могла быть серьезной его курносая
физиономия.
Поправив за спинами мешки, взволнованные и молчаливые, разведчики
тронулись в путь.
Старшина долго смотрел им вслед. Взгляд его остановился на документах,
еще теплых от солдатских рук. Он бережно положил документы в полевую сумку и
еще раз посмотрел вслед уходящим разведчикам.
Темнело. На небе появились первые звезды. Стрельба на передовой, как
всегда к ночи, усиливалась. Где-то у генеральского блиндажа рассыпался
гортанной трелью неисправимый оптимист-скворец. А ведь пострадал и он,
насмешник горластый. Прилетел к пустому месту: ветлу, к вершине которой был
прикреплен его домик, спилили дивизионные саперы. Теперь певун устроился
где-то в дупле.
Траншеи глубокие -- можно было идти в полный рост. Но для Акима и они
были мелки. Тот и сейчас шел пригнувшись. Это очень неудобно -- болела
спина. Порой терпение покидало Акима, и тогда его голова в каком-то облезлом
кроличьем малахае (перед тем как пойти в рейд, разведчики переоделись во все