Солги ей
Шрифт:
– Гремучая змея. Одна звезда. Не рекомендуется, – слегка передернулась Бри.
– Давайте вернемся к делу, то есть телу, – присоединился к ним Тодд.
– Поскольку у нас весьма приблизительный временной интервал наступления смерти, давайте пройдемся по соседям. В этом районе дома стоят близко друг к другу. Так что шансы на то, что кто-то что-то видел, есть.
На улице начали припарковываться фургоны телевизионщиков. Не прошло и нескольких минут, как репортеры вышли в эфир. Но они расположились за пределами частного владения, и Бри не могла воспрепятствовать
– Новости разлетелись быстро, – сказала Бри Мэтту.
В ответ тот издал лишь недовольный, даже немного агрессивный рык.
Следующий час они провели, осматривая и фотографируя дом. Признаков взлома или ограбления не было. Когда подъехала судмедэксперт Бри с Мэттом сопроводили ее в кабинет жертвы. Бри рассказала доктору Джонс о гремучей змее.
– Об этом уже всем известно, – доктор Джонс застыла на пороге кабинет с набором своих инструментов в руках.
– Ничего невозможно сохранить в тайне, – возмутился Мэтт. – Не успеешь бровью повести, а пресса уже тут как тут. И наверняка эти проныры-репортеры заметили фургон службы по контролю за животными.
– А есть еще соседи, зеваки или искатели острых ощущений, – проворчала Бри.
Посвятив несколько минут внимательному осмотру всей сцены преступления, доктор Джонс приблизилась к телу.
– Обычно, когда у жертвы налицо проявления половой активности, я допускаю сексуальные мотивы или причины убийства: БДСМ, электростимуляция, даже случайную смерть от аутоэротической асфиксии, – медэксперт посмотрела на шерифа: – Вы располагаете какими-нибудь конкретными доказательствами того, что это случай связан с предыдущим?
– Только очевидные сходства, – Бри махнула на тело.
– Ладно. Посмотрим, что у нас есть, – рукой в перчатке доктор Джонс указала на бок жертвы, соприкасавшийся с диваном. – Цианоз уже развивается полным ходом, что позволяет предположить, что мужчина был убит прямо здесь.
После остановки сердца кровь отливает в нижнюю часть тела, и кожные покровы становятся синюшными.
Доктор Джонс взяла руку жертвы, но тело оказалось неподатливым.
– Он уже полностью окоченел.
Как правило, посмертное уплотнение и частичное укорочение мышц тела продолжается двенадцать часов; последующие двенадцать часов контрактура мышечной ткани сохраняется, и только потом, в период между двадцатью четырьмя и тридцатью шестью часами после смерти, мышцы снова становятся гибкими. У Джулиуса фиксировалась вторая стадия трупного окоченения, между двадцатью и двадцатью четырьмя часами после смерти.
Вооружившись скальпелем, медэксперт сделала маленький надрез с целью измерить температуру печени. Взглянув на показания термометра, доктор Джонс произвела подсчет:
– Судя по состоянию тела и его температуре, – медэксперт посмотрела на часы, – смерть наступила вчера вечером, между девятью и одиннадцатью часами, – доктор стянула перчатку с руки. – Остальное я смогу сказать вам только после того, как он окажется у меня на столе. Постараюсь произвести вскрытие, как можно быстрее. Я понимаю, что вам хочется опередить…, – Джонс выдержала паузу,
Если это было вообще возможно.
– Хотелось бы, – кивнула Бри.
Отступив назад, медэксперт жестом показала своему ассистенту: «Можешь фотографировать». И Бри с Мэттом поспешили выйти на улицу, предоставив им кабинет в полное распоряжение.
Тодд догнал их на подъездной аллее. Бри поделилась с ним информацией:
– Распорядись, чтобы полицейские обошли соседей. Может, кто из них тесно общался с Джулиусом Норткоттом. Может, кто-то заметил подозрительных личностей или незнакомые машины поблизости. Или обратил внимание на странную активность в доме вчера, в интервале между девятью и одиннадцатью вечера.
Тодд ушел исполнять распоряжение шерифа.
Секундой позже на обочине за полицейскими машинами припарковался «Мерседес». Из него выскочил худой седовласый мужчина лет шестидесяти пяти и побежал к дому. Путь ему преградил полицейский, ответственный за охрану места преступления и недопущение к телу убитого посторонних.
– Прочь с дороги, – выкрикнул мужчина; лицо которого покрылось красными пятнами.
Инстинкт подтолкнул Бри к нему.
Мужчина вновь попытался прорваться мимо полицейского:
– Это дом моего сына. Вы не смеете меня не пускать.
Полицейский был из новеньких, но проявил хорошую выдержку и рассудительность. Он не пропустил в дом мужчину, но попытался остудить его понятную нервозность спокойным, но твердым тоном:
– Как ваше имя, сэр?
Но мужчина уже был на грани истерики и здраво мыслить не мог. Ударив по груди полицейского обоими кулаками, он заорал:
– Вы меня не остановите!
Голос мужчины прозвучал пронзительно-резко, даже угрожающе, но Бри поняла: его агрессия подогревалась страхом. Выпятив грудь, мужчина ткнул указательным пальцем в полицейского:
– Кто тут главный?
Бри выступила вперед:
– Я шериф Таггерт. Давайте отойдем в сторону и побеседуем.
– Я не желаю беседовать, – закричал ей прямо в лицо мужчина. – Я хочу увидеть своего сына!
Сердце Бри сжалось от жалости. Через несколько секунд ей предстояло разрушить жизнь этого человека, и он это тоже сознавал. Об этом говорила паника, затуманившая его глаза. Бри огляделась по сторонам в поисках укромного закутка, но крики мужчины уже привлекли представителей прессы. Репортеры повернули к ним головы и навострили чуткие уши – как охотничьи собаки, учуявшие добычу.
Бри все же не позволила мужчине войти внутрь дома:
– Извините, сэр. Я не могу вас туда впустить. Это место преступления.
– Место преступления? Что с моим сыном? – выбросив вперед руку, чтобы оттеснить Бри, мужчина бросился вперед.
Будучи выше на полголовы, он буквально попытался смести Бри с дороги. Но она схватила его руку и развернула. Однако применять болевой прием Бри не стала, просто обвила руку вокруг его плеч.
– Пожалуйста, сэр, – прошептала она ему на ухо. – Давайте отойдем в укромное место.