Солги обо мне. Том второй
Шрифт:
— Может, посмотрим что-то?
– осторожно предлагает Валерия, когда я сам загружаю посудомоечную машину и запускаю программу.
Хочу отказаться, но потом вспоминаю, что мы уже очень давно не проводили вечер вместе. Нет, я каждый день возвращаюсь с работу домой, мы ужинам, обсуждаем что-то, потом я гуляю с Вовкой, мою его и иногда укладываю спать. Уже забыл, когда делали что-то вместе, просто сидя рядом друг с другом. Даже когда ездили загород, все равно просидели каждый в своем углу.
А ведь раньше я старался сам устраивать
«Воскрешение» Веры все изменило.
Почему она не приехала?
Что случилось?
Олег каким-то образом узнал о наших встречах и…
Я запрещаю себе думать о том, что он мог что-то с ней сделать, потому что абсолютно не готов снова ее потерять. Никогда, ни за что, блядь!
— Выбери фильм сама, а мы с Волчонком сгоняем за выпечкой, - предлагаю Валерии, радуясь, что нашел предлог ненадолго свинтить из дома.
Она быстро собирает сына, и через пять минут мы с Вовкой уже рассекаем по вечернему проспекту в сторону кондитерской. Хотя, взять с собой сына было не самой удачной идеей, потому что его присутствие особенно остро напоминает и о Планетке, и о том, какая я сволочь.
Хуй знает, как разруливать все это теперь.
Вряд ли Вера от радости бросится мне на шею, когда поймет, что я с самого начала знал, чьего сына воспитываю, но держал это в секрете. И что делать с Валерией? «Прости, Лера, но произошла ужасная ошибка, мать Вовки вернулась, и я ухожу к ней вместе с нашим сыном».
От дерьмища этих вопросов без ответов отвлекает подъезжающая справа машина. Сначала сигналит, а потом, когда я не подаю никаких ответных реакций, паркуется прямо под запрещающий знак.
Я даже не удивляюсь, когда оттуда выходит Олег: в светлом костюме, модном в этом сезоне узком галстуке и с массивным черным кольцом на безымянном пальце правой руки. Точно помню, что обручальное у него было другое, но, видимо, как и все в его жизни, перестало быть достаточно впечатляюще дорогим.
— Добрый вечер, Максим, - выходит наперерез Олег.
Волчонок, привыкший к тому, что возле меня вечно крутятся какие-то здоровые мужики, на незнакомых реагирует абсолютно спокойно и даже протягивает руку, чтобы поздороваться. Первый раз в жизни хочется отругать его за эту дружелюбность.
— Не помню, чтобы давал повод думать, что хочу с тобой видеться, - говорю вместо приветствия и, в противовес сыну, прячу руки в карманы джинсов.
— А я просто ехал, увидел старого приятелям и подумал: «А почему бы не остановиться, не обменяться парой слов, узнать, как он там поживает». Я слышал, ты женился. Поздравляю.
— Ты опоздал с поздравлениями на два года, - спокойно отвечаю на его клоунаду. Олег может корчить из себя лапушку и на это, я уверен, клюнет большинство людей, которые не знакомы с ним близко, но на меня это уж точно не подействует.
— Ты всегда был грубияном, - улыбается Олег и вдруг
Вкладывает свою руку, здоровается, изображая серьезность.
Я весь превращаюсь в оголенный провод. Глупо думать, что кто-то в здравом уме может причинить вред ребенку посреди бела дня или даже вечера, на глазах у его отца, но это Олег - человек, который отобрал у матери ее ребенка, а отцу этого ребенка сказал, что она умерла. Я жду от него чего угодно, даже того, что нормальному человеку даже в голову прийти не может.
— И как тебя зовут?
– спрашивает у Волчонка, и сын охотно называет имя:
— Сабуров Владимир Максимович, - плохо перебирая буквы и сделав пару ошибок, говорит Вовка.
Так и подмывает спросить, когда это Олег получил амнезию и забыл имя, которое было написано по его же приказу в свидетельстве о рождении. Но потом вспоминаю, кто передо мной - и все вопросы отпадают.
— И где твоя мама, Владимир Максимович?
— Дома, готовит чай, - совершенно искренне отвечает сын.
Олег усмехается, задирает голову, с издевкой наблюдая за моей реакцией.
Я молча усаживаю сына себе на плечи.
— Прости, что не буду говорить, как чертовски рад был тебя видеть, - говорю прямо в его довольную рожу.
— У тебя симпатичная жена, Сабуров.
– Олег так резко перестает гримасничать, что проступившее из-под маски истинное обличие на мгновение вгоняет меня в ступор.
– Милая и очень домашняя. И очень предсказуемая - за покупками ездит в одни и те же места, кофе пьет в одном и том же кафе, ходит по тем же улицам, одевается…
— Заткнись, - прерываю его очевидную угрозу.
— Будет жаль, если однажды она поскользнется и упадет. Или просто вдруг сядет не в то такси. Или просто исчезнет.
– Олег щелкает пальцами. Он точно не закроет рот, пока не скажет то, ради чего меня выследил.
– Мальчик не заслужил стать сиротой дважды. Подумай об этом, когда в следующий раз будешь открывать рот на чужую женщину.
Если бы не Волчонок, я бы вцепился ему в глотку - и из моих зубов эту тварь смогли бы достать только дохлым. Я даже чувствую металлический привкус на языке, как будто уже попробовал его кровь.
Я молчу все время, пока Олег одергивает пиджак, поправляет галстук и, помахав на прощанье Вовке, собирается садиться в машину.
— Корецкий!
– окрикиваю его в тот момент, когда он уже ставит одну ногу в салон.
Оглядывается, удивленно приподняв бровь, как будто в его мире у людей, которых он щедро облил помоями своей жизнедеятельности, априори нет права на ответную реплику. Но, блядь, в этот раз он не на того напал.
— Смотри под ноги, - говорю холодно и уверенно, - мало ли обо что можно споткнуться в наше неспокойное время. Ям на дорогах, даже если это автобан, все еще много.