Солги обо мне. Том второй

Субботина Айя

Не без удовольствия и чтобы как-то развлечь себя, пока жду врачей, пересказываю наш разговор в максимальных подробностях. После фразы о том, что пацан даже не пытался за нее вступиться, мартышка начинает скулить.

— Когда-нибудь ты еще скажешь мне спасибо.
– Откидываюсь на спинку дивана.
– Считай, я избавил тебя от участи стать панельной шлюхой, чтобы оплачивать капризы своего ссыкуна. Теперь эта пиявка будет тянуть деньги из кого-то другого. Поверь. Если бы ты обрадовала его новостью о залете - он испарился бы еще быстрее.

Врачи приезжают

через пятнадцать минут. Я держусь неподалеку, контролируя процесс, но в большей степени чтобы следить за мартышкой. Пока врачи ставят ей капельницы и проводят осмотр, она приходит в себя и даже кое-как шевелит языком, отвечая на вопросы осматривающей ее врача. Пару раз, когда речь заходит о «мерзавце», который такое с ней сделал и необходимости написать заявление в полицию, наши с Викторией взгляды пересекаются. «Только попробуй открыть рот», - мысленно говорю ей и она качает головой в ответ на настойчивые попытки врачиха наказать обидчика.

— Ей нужно в больницу, - говорит тетка в белом халате, пока медсестра ставит мартышке капельницу, - сделать полное обследование. Я подозреваю переломы ребер и меня беспокоит ее запястье.

— А меня беспокоит ее безопасность, - сразу отбрасываю эту идею.
– И пока ее сумасшедший мудак гуляет на свободе, в безопасности Виктория может быть только здесь.

— Но ведь здесь он ее избил.
– Врачиха осматривает следы крови на полу и ее лицо искажает гримаса ужаса.

— Я оставлю здесь пару человек охраны. А вы, чем спорить, лучше езжайте в больницу и привезите сюда все необходимое. Что нужно. Я, блять, за это плачу, в конце концов!

Грымза бросает на меня недоверчивые взгляды, но ей хватает ума не спорить.

Через пару часов, когда врачи возвращаются, а клининг занимается приведением квартиры в порядок, я выбираю минуту, когда рядом с мартышкой никого нет. Присаживаюсь рядом с ее головой и даже изображаю заботу, гладя ее по волосам, в которых есть заметные проплешины. Пока на нас никто не смотрит, на мгновение сжимаю ее патлы в пятерне и шепчу в самое ухо:

— Только попробуй наябедничать, сука, и сегодняшняя порка покажется тебе просто детским лепетом по сравнению с тем, что тебе ждет. И скажи спасибо, что на тебя навешали гипс - только благодаря этому я не вышвырну тебя на улицу прямо сейчас. Цени мою доброту, блядина, потому что очень скоро ты будешь жрать собственное дерьмо и вспоминать эти дни так, будто провела их у бога за пазухой.

На сегодня у меня осталось последнее важное мероприятие - встретить Нику в аэропорту.

Глава шестьдесят седьмая: Венера

Глава шестьдесят седьмая: Венера

— Я хочу, чтобы ты вернулась в Норвегию, - говорит за завтраком Олег на следующий день после моего возвращения.
– Здешний климат плохо влияет на твой внешний вид и здоровье.

Я с трудом возвращаю чашку на блюдце, стараясь, чтобы меня не выдала дрожащая рука и бряцание по блюдцу. Тон Олега максимально жесткий и холодный. Он даже не утруждается своим излюбленным занятием - ролью любящего мужа. Просто отдает

приказы, как будто мы вернулись в те времена, когда я должна была изо всех сил корчить послушную дрессированную собачонку.

От такой со вчерашнего дня. Забрал меня из аэропорта и кроме стандартных вопросов о поездке и отдыха, не проронил ни слова. Мои ответы его интересовали еще меньше. Заказал на дом ужин, без аппетита поковырялся в тарелке и в десять часов вечера начал собираться. Сказал, что ему срочно нужно в офис. Сказал так небрежно, как будто хотел подчеркнуть, насколько ему плевать, что я сразу почувствую его топорную ложь. Ровно тем же тоном он мог сказать правду - что едет к очередной любовнице, или на ее поиски, если по какой-то непонятной причине это место вакантно.

Я долго лежала в постели, пытаясь понять, что успело произойти за эту неделю, но пришла к выводу, что причина та же, что и раньше, та, по которой он так скоропалительно отправил меня в ссылку. Наверное, планировал устранить ее за это время, но что-то пошло не по плану, раз теперь меня нужно ликвидировать на гораздо более длительный срок.

— У меня контракт, ты же знаешь, - говорю спокойно и сдержано, в чем-то даже подражая его деловому тону.
– Если я разорву его в одностороннем порядке, это ляжет огромным пятном на мою репутацию.

— Придумай что-нибудь, - отмахивается он.
– Ты же умеешь сочинять разные небылицы. И умеешь обводить вокруг пальца, если очень постараешься.

— Единственная уважительная и адекватная причина, по которой я могу разорвать контракт - серьезная травма, которая не даст мне выйти на сцену, или окончательная инвалидность. Или смерть.

Он поднимет голову и смотрит на меня так, будто всерьез рассматривает и такой вариант.

Хорошо, что я давно привыкла к этому взгляду и спокойно, не моргая, жду, пока Олегу надоесть меня гипнотизировать.

Ни слова не говоря, он достает телефон, набирает номер и через минуту я понимаю, что он разговаривает с руководителем труппы. Сначала они просто непринужденно болтают о разном, пока я, делая вид, что меня абсолютно не интересует разговор открываю гранатовый конфитюр и медленно намазываю его на половинку еще теплого круасана. Олег переходит на тему моего здоровья, сетует, что у меня начались ужасные боли в суставах и прежняя восстановительная терапия, и обезболивающие, уже не приносят мне облегчения. Я вкладываю круасан ему в ладонь, пододвигаю чашку с кофе, а сама усаживаюсь на диванчик под теплый плед. Прячу взгляд в журнал.

Но все равно ловлю каждое слово.

Видимо решив, что ситуация достаточно нагнетена, Олег переходит к главной причине звонка - интересуется, когда заканчивается мой контракт, потому что в ближайшее время он не видит возможным его продление. А раз на кону стоит здоровье его любимой жены, то он готов возместить любой ущерб из собственного кармана.

— Просто назовите имя балерины на замену Ники - и я сделаю так, что завтра она будет у вас на пороге.

Я перелистываю страницу туда и назад, и до крови прикусываю щеку изнутри.