Солги обо мне. Том второй
Шрифт:
Он на секунду замирает.
Смотрит на меня немного округлившимся глазами… а потом роняет голову мне в колени и громко смеется, сотрясаясь всем своим огромным мускулистым телом. Хохочет так заливисто, что у него даже краснеют кончики ушей.
— Планетка, ты просто… - Меркурий снова давится смехом.
– Господи, малыш, если бы тебя не существовало, тебя просто необходимо было бы придумать специально для меня.
— Почему это специально?
– делаю вид, что этот вопрос имеет для меня сакральное значение.
И даже немного расслабляюсь, когда Макс, приподнимая меня одной
Расправляет капюшон, снова присаживается рядом на корточки, кладе руки мне на колени и немного подается вперед. Уже снова так близко, что могу рассмотреть каждую ресницу и золотистые крапинки в глазах темно-шоколадного цвета.
— Потому что, - возвращается к моему вопросу, - без тебя я бы прожил очень грустную серую жизнь, Планетка. И потому что только ты могла прийти ночью с мандаринками, чтобы спасать взрослого мужика.
Меня так распирает от нежности, что глаза щиплет от подступающих слез. Приходится порывисто обнять его, притянуться, как будто он - мой спутник, без которого я просто слечу с орбиты в пустой холодный космос.
Когда-то я обязательно расскажу ему, как ужасно скучала по нему каждый день всего прошедшего года. Как миллион раз сожалела о том, что тогда не ответила на его сообщение. И что на моем сердце уже нет места от заплаток, которыми я его бесконечно штопала.
А пока потихоньку отодвигаюсь и даю моему Меркурию сначала стереть мои слезы, а потом заботливо «окунуть» мои ноги в теплые носки и зашнуровать кроссовки.
— Пойдем, малыш, тебя ждет итальянская пицца!
Я, вооружившись тростью, беру его под руку и, подражая какой-то светской львице ворчу, что именно из-за пиццы и стоило приехать в такую даль.
— Ну а что ты хотела от бедного вояки?
– смеется он, подстраиваясь под мой шаг.
Уже в такси (с водителем Макс общается на чистом и прекрасном английском почти без акцента), достаю телефон, чтобы проверить сообщения. От Алёны их сразу много: сестра пишет, что Коле не становится лучше, что она уже устала уговаривать мать попытаться перевести его в другую больницу или хотя бы настоять на том, чтобы к мальчику пустили других специалистов. Пишет, что Олег поставил условие (конечно же, не ультимативное, а так…) - Коля должен находиться в этой клинике. Мол, Олег доверят только этом персоналу и не сомневается, что всего его деньги до каждой копейки будут потрачены на здоровье мальчика, а не расползутся по чужим карманам. Сестра пишет все это довольно сухо, хотя в последних сообщениях начинают проскальзывать двойные и тройные восклицательные знаки, а Алёна терпеть не может экспрессию в сообщениях. Она даже когда писала, что я стала тетей, не вставила ни одного смайлика. Сестра может поддаться эмоциям только в одном случае -
Значит, Олег действительно полностью контролирует ситуацию. А зная его намного лучше, чем они, в моей голове разворачивается совсем мерзкая картина.
— Плохие новости?
– осторожно спрашивает Макс.
Я сначала рефлекторно и почти молниеносно выключаю телефон и сую его в карман, а потом выдыхаю, когда Меркурий осторожно кладет ладонь мне на колено. Это самый обычный почти дружеский жест, без любого подтекста, но именно это очень успокаивает.
Должна ли я рассказать ему все эти новые подробности из моей реальной жизни?
— Это… сообщения от сестры, - кладу ладонь поверх его крепких загорелых пальцев.
— Насчет ребенка?
— Угу.
– Вздыхаю.
– Это я во всем виновата. Если бы не я - Олег никогда бы не появился в их жизни и… все могло быть иначе.
Он несколько минут молчит, как будто тоже размышляет, должен ли что-то отвечать в ответ или лучше подержать свое мнение при себе. Но все-таки говорит:
— Как бы цинично это не звучало, Планетка, но вряд ли бы твои родители разу нашли такую сумму. Олег, конечно, ведет себя как ублюдок, но, по крайней мере, сейчас мальчик в порядке. А остальное… я решу. Обещаю.
Мне не нравится интонация, с которой он это говорит, но это все - часть длинной серьезной темы, и начинать ее в такси было бы неправильно. Поэтому просто покрепче сжимаю его пальцы и одними губами говорю: «Все будет хорошо». Себе или ему - не так уж важно.
Меркурий не шутил, когда обещал мне «итальянскую пиццу», потому что привозит меня в какой-то маленький и, судя по внешнему и внутреннему виду, очень традиционный итальянский ресторан. Мы усаживаемся за столик, покрытый простой белой скатертью, и ныряем носами в меню, пытаясь подкалывать друг друга попытками читать по-итальянски. Наверное, поэтому у официанта, который вежливо подходит обслужить наш стол, такое странное лицо - бедняга едва сдерживает смех.
— А это, наверное, пицца с мухоморами, - тыкаю пальцем в фото, на котором изображена пицца с круглыми ломтями ярко-красной салями, густо усыпанными белыми точками сала.
— Я не буду это есть, - решительно заявляет Меркурий.
— Вредный какой, - фыркаю я и вдруг вспоминаю, что Симона как-то говорила, что каждый приезжающий в Италию турист должен обязательно попробовать пиццу Маргариту, потому что только местные умеют готовить ее абсолютно правильно, но с индивидуальными для каждой пиццерии особенностями. Поэтому захлопываю меню и четко произношу официанту: Маргарита!
Он улыбкой дает понять, что понял, переводит взгляд на Макса и тот, к моему удивлению, добавляет:
— И капричоза.
А потом заказывает еще пару безалкогольных коктейлей и два апельсиновых фрэша.
— Мы съедим это все?
– говорю шепотом, потому что, судя по соседним столикам, местная пицца более чем «внушительных размеров». Даже в лучшие и самые голодные времена мы с Алёнкой едва расправлялись с одной.
Макс снова корчит свой фирменный кровожадный оскал и сладко-заманчивым голосом, подражая какому-то рогатому искусителю из сериалов, «кается»: