Солги обо мне. Том второй
Шрифт:
Тамара появляется в гостиной через несколько минут со своим неизменным медицинским саквояжем. Молча смотрит на меня и так же молча поднимается вверх в комнату. Иду следом и прокручиваю в голове возможные варианты выхода.
Я перевязал Нику в двух местах, где больше всего текла кровь - бедро и плечо. Но пока делал это, меня чуть не стошнило от обилия меленьких осколков, которые буквально изрешетили ее тело. Она тихо стонала каждый раз, когда я переворачивал ее с бока на бок, пару раз даже открывала глаза, но в конечном итоге так и не пришла в чувство.
Потому что как бы не обернулось дело, я больше никогда не буду верить ни единому слову этой лживой суки.
Пока я стою на страже у закрытой двери, Тамара садится на кровать рядом с Никой и быстро проводит первые медицинские манипуляции - проверят пульс, осматривает мои перевязки, проверяет реакцию зрачка.
— Ее нужно в больницу, - выносит вердикт, снимая с шеи фонендоскоп.
– Твоя драгоценная зазноба жива, но у нее большая кровопотеря. Даже странно, что живая до сих пор.
— В больницу? Ты рехнулась? Чтобы она там сразу язык распустила?
Перед глазами тут же проносится картина рыдающей на большую публику Ники. Она та еще актриса, может устроить такое представление, что даже меня, как оказалось, сумела обвести вокруг пальца. Сделать это с благодарной публикой ей вообще не составит труда.
— Я не рехнулась, я спасаю твою шкуру. Пока она жива – тебе, по крайней мере, не грозит тюрьма!
— И что я должен делать, а?! Ну, давай, расскажи мне! Вызвать «скорую», рассказать, что я держал жену взаперти, чтобы она снова от меня не сбежала, а потом дважды разрядил в нее ружье?!
— Заткнись.
Тамара встает, осматривается по сторонам и идет к столу, на котором стоят два графина - с коньяками и виски. Берет один, откупоривает, делает глоток и морщится от его крепости. Оценивает содержимое - его больше половины. Снова садится рядом с Никой и прикрикивает, чтобы не стоял олухом, а помог ей вытащить мою дурную башку из дерьма.
Я понимаю, что она задумала.
Как-то сразу понимаю и даже мысленно хвалю, потому что мне самому это очевидное решение почему-то не пришло в голову.
Пока я держу рот Ники открытым, Тамара тонкой струйкой вливает ей в горло алкоголь. Наверное, мелкая сука все же прикидывается, потому что каким-то образом все равно умудряется сглатывать, хотя большая часть все равно течет по ее губам и подбородку. Когда я думаю, что уже хватит, Тамара настойчиво продолжает накачивать ее еще больше, пока не приканчивает графин полностью. А потом, взвесив что-то в уме и хищно оглядев комнату, швыряет графин куда-то в сторону туалетного стола, так, чтобы он ударился о край - и осколки разлетелись во все стороны, портя мою дизайнерскую мебель и картины, которые я с таким трудом покупал на аукционах и ввозил в страну, давая взятки налево и направо.
— Ружье, - командует Тамара, и я, как нашкодивший пацан, просто сделаю как она говорит.
Пока стою в стороне и наблюдаю за ее манипуляциями (очевидно, она оставляет на спусковом крючке и ружье отпечатки Ники),
Когда Тамара, наконец, заканчивает, спальня кардинальным образом преображается. Теперь это место похоже на эпицентр урагана: разбросанные вещи, сваленные с полок книги, разбитые сувенирные ракушки и маленькие статуэтки. В разных краях валяются распахнутые чемоданы и сумки, в один из их Тамара запихивает собранные в охапку вещи. Потом достает из своей сумки пузырек с таблетками, высыпает немного в раковину, и еще пару штук бросает в пустой стакан. Оставшиеся таблетки смывает в унитаз, тщательно вытирает отпечатки и тоже «оставляет» на нем пальцы Ники.
Последний штрих - обручальное кольцо Ники. Она сняла его с пальца мелкой суки и бросила на полу в ванной, прямо в лужу крови.
— Так, а теперь слушай меня.
– Тамара привлекает мое внимание, щелкая пальцами и нервно дергаю губой, давая понять, что это было совершенно лишним.
– Она очень тебя ревновала. В последнее время ее душевное состояние обострилось из-за гормонального сбоя на фоне беременности. Она плохо себя чувствовала, начала пить, хотя ты пытался ее образумить. Она где-то достала антидепрессанты - ты не знаешь, где и у кого. Ты не знал, что она их пила, но замечал, что в последнее время жизнь с ней стала совсем невыносимой. Но ради ребенка ты пытался держать себя в руках. Сегодня, когда ты уезжал на работу, она была на взводе, ты застал ее за тем, что Ника рылась в твоем телефона и твоих вещах.
Я киваю и схватываю ее историю буквально с полуслова.
Все-таки не зря говорят, что в мире нет существа страшнее, чем женщина.
— Ты вернулся домой раньше, потому что охранник позвонил тебе и предупредил, что Ника ведет себя странно, что он услышал странный шум наверху, но не смог попасть в комнату, потому что она заперлась изнутри. Когда ты приехал, вы вышибли дверь - и единственное, что ты помнишь, когда ты переступил порог - выстрелы. Потом ты увидел жену в таком состоянии и сразу же вызвал «скорую». Понял?
— Угу, - мычу как баран.
Сука, ненавижу это ощущение беспомощности, к которому теперь добавится мерзкая зависимость от этой бабы. Точнее говоря, именно от той бабы, от которой я хотел бы зависеть меньше всего. Потому что уже «предвижу», какими неоценимыми услугами в ее пользу мне все это обернется в будущем. Но хуй с ним, главное, выкарабкаться из дерьма сейчас, а потом что-нибудь придумаю.
— Повтори, - требует Тамара.
— Блядь, да хватит!
– ору на нее и на всякий случай отступаю, потому что сейчас, когда проходит первый шок, ко мне возвращается желание рвать и крушить все, что подвернется под руку.
– Я не имбецил тупоголовый, а ты не Мамаша Байкер!