Солнце больше солнца
Шрифт:
Вот оно! Готовится невероятное оружие, и, наверное, он, Маркел, попал в самую точку, описывая его виды. Ну, может, не до всех описанных видов дошли, открыли какой-то один. И не сумели сберечь тайну. "Передавали секретные сведения" - это значит, что тайна оружия утекла к извечным дельцам. Досекретились хранители секретов! Даром вернули книгу! В негодовании Маркел Николаевич дал кулаком по расстеленной на столе газете.
В июне этого же 1937 года судили антисоветскую троцкистскую военную организацию. Казалось бы, должно было что-то добавиться о выдаче секретов. Не добавилось. Подсудимых обвиняли
Так, может, иностранцам были переданы какие-то другие секреты - об оружии, но не титанической силы разрушения? Маркел Николаевич глубоко страдал. Он не мог жить без своей книги, и было бы лучше, если бы не шло никакой работы над средствами мирового господства. Тем более, что, если работа шла, её тайна уже в руках иностранцев. "А книгу всё равно не пропустят!
– ярился Неделяев.
– Не признают небось, что секрет уже ни хрена не стоит".
Он по-прежнему сидел с карандашом над рукописью: в первую очередь поправил, как смог, фразы, на которые ему указали, и добавлял, добавлял, как летающий исполинский плот крушит своей чудовищной тяжестью второй, третий, четвёртый города Америки.
Отдал перепечатать написанное, послал рукопись в издательство "Советский писатель". Ему её возвратили с письмом, почти таким, как из издательства ГИХЛ, - перечислялись, с пометкой "выборочно", случаи языковой несообразности, среди них оказались две поправленные им фразы.
Он опять поехал за советом к лесничему, тот сказал, что читал о подобных неудачах, которые выпадали писателям, даже вовсе не писавшим ни о каком новом оружии. Надо не расстраиваться, а добавлять в книгу больше и больше интересного и посылать в другие издательства.
В конце июля 1938 года "Правда" стала сообщать о боях с японцами на советско-маньчжурской границе у озера Хасан, и Маркел Николаевич отправил своего героя и его команду разведчиков на самолёте в Маньчжурию. Самолёт попал под обстрел, загорелся - описание борьбы за спасение заняло не одну и не две страницы. В конце концов герой и его люди спрыгнули с парашютами, приземлились между сопок и сумели ловко спрятаться в траве от японского конного патруля.
После неимоверных усилий и жарких переделок им удалось нащупать скопление главных японских сил. Японцы рыскали повсюду, разведчики умело убивали их ножами, хитроумно ускользали от преследования, схватка сменяла схватку. Врагов была тьма тьмущая, героя с его командой окружили, но взять не могли - до того стойко оборонялись разведчики. Тут в атаку на японцев пошли советские войска, и славная команда, устремившись им навстречу, вырвалась из окружения.
Герой вернулся в свой штаб, отдал распоряжения - и японская армия в Маньчжурии была уничтожена смерчами и неслыханным пожаром.
Маркел Николаевич завершал описание кошмара, постигшего врагов, в мае 1939 года, когда в "Правде" стали появляться сообщения о боях с японцами в Монголии у реки Халхин-Гол. И тогда поднялся в небо давно этого ждавший стальной плот невообразимых размеров с разными сооружениями на нём. Управляющий им герой книги направил его в небо Японии и принялся крушить её города.
Рукопись была послана в издательство "Молодая гвардия". В письме, с которым она вернулась, автору указывали
Лесничий, которому был нанесён визит, предположил, что сотруднику издательства показалось, будто то или иное в рукописи похоже на уже описанное в литературе. Маркел Николаевич расстегнул воротничок, который стал туг для его толстой шеи, повёл головой:
– Ни у какой литературы я ничего не занимал!
Борисов тоном, исполненным сочувственного возмущения, сказал:
– А ему взяло и показалось!
– Что я тебе скажу...
– проговорил страдающе Неделяев: - В издательствах засели враги народа!
63
Он устроил дочерей и сына "на квартиры" в Бузулуке, чтобы они окончили городскую школу и могли поступить в вуз, привозил их домохозяевам дичь из неизменных даров лесничего.
Учились дети отменно, каникулы проводили в родительском доме, и Поля, Федосья, Потаповна без удержу их баловали, а Маркел Николаевич спрашивал, что они проходили в школе об иностранных государствах и особенно о войнах. Читал сыну из своей книги то новое, что написал после последнего чтения. К этому времени керосиновую лампу с письменного стола изгнала электрическая под абажуром сероватого металла.
В декабре 1939 года, во время советско-финской войны, Маркел Николаевич стал подвергать Финляндию смерчам, пожарам и налётам плота-исполина, делал он это и после того, как 13 марта 1940 года война завершилась. Он затягивал работу, чтобы не посылать книгу в издательство и уберечься от ответа, подобного полученным. Щадил себя.
В летний отпуск, надев штатское, поехал в Челябинск проведать Сидора Быкова (бывшего Дементия Ялухина), который, по договору, прислал открытку с обратным адресом и был уведомлён письмом о посещении в выходной день.
Перед тем как войти в подъезд, Неделяев извлёк из нагрудного кармана часы "Кировские" в стальном корпусе с ремешком коричневой кожи, они показывали без десяти десять утра. На лёгкий стук дверь открыл Быков, поматеревший, неузнаваемо бесстрастный, молча впустил Маркела Николаевича в комнату. Тот, отметив, как скупо она обставлена, спросил:
– Не женился?
– Нет.
Задавая вопросы, Неделяев узнал, что комнату Быков снимает, работает продавцом в магазине промышленных товаров. "И будешь врать, что на этой работе не разживёшься?" - изготовился съехидничать Маркел Николаевич.
Оба сидели за пустым столом, и хозяин, на миг чуть сузив зоркие холодные глаза, сказал:
– Я приглашаю вас в ресторан.
Гость такого не ожидал.
– Время раннее...
– Он уже открыт, - пояснил Быков.
В ресторане за столиком проговорил, напрягая рот, словно преодолевал зевоту:
– Мясного вы дома наелись, хочу рыбное заказать.
– Давай.
Они съели под водку по тарелке стерляжьей ухи, по порции жареной нельмы. Быков с видом привычки рассчитался с официантом, дав на чай и, когда тот отошёл, протянул счёт Неделяеву: