Солнце и тень

Келзер Кеннет

Внезапно все исчезает. Чувствую, как мое тело пронзают беспорядочно вращающиеся потоки энергии. У меня начинает сильно кружиться голова. Через некоторое время поле зрения снова проясняется. Я по-прежнему лежу распростертый лицом вниз на том же клочке голой бурой земли. Сохраняю осознаваемость и полностью уверен, что все происходит во сне. Справа ко мне приближается еще одна большая серовато-коричневая змея. Она точная копия первой, разве что чуть поменьше. Ловко и стремительно она переползает через меня, потом скользит подо мной, проникая между моим телом и землей, и снова оказывается наверху, опоясав меня тугим кольцом, — точно так же, как это сделала ее предшественница. Хотя она поменьше первой, я чувствую, что сила ее тоже огромна. Она тоже держит голову на высоте трех футов надо мной и совершенно спокойно глядит на меня в упор с тем же, поразительно равнодушным абсолютным бесстрастием. Снова какое-то время гляжу вверх, прямо в удивительные, притягивающие глаза змеи, пытаясь разгадать ее намерение. Я зачарован слабым желтовато-зеленым

светом, который струится из бездонной глубины змеиных глаз и, кажется, даже из более отдаленных глубин — быть, может, из неведомых пределов иных миров. Испытывая глубокое благоговение, впитываю тайну, неиссякаемым источником которой является змея. Какое-то время неотрывно смотрю ей в глаза, потом опускаю голову и начинаю изо всех сил бороться с ней, стараясь освободиться от ее мощной хватки. Я отчаянно бьюсь в ее объятиях, змея же остается практически недвижима и спокойно глядит на меня сверху вниз. Не прилагая никаких видимых усилий, она удерживает меня своим железным кольцом, в точности как это делала первая змея, пока я наконец не сдаюсь, зная, что не могу соперничать с этой неимоверной силой. Лежа неподвижно несколько долгих мгновений, я понимаю, что эта змея, как и ее предшественница, ведет себя со мной очень бережно, с тем же непонятным бесстрастием. С удивлением чувствую, что кровь у нее тоже теплая.

Внезапно просыпаюсь, ощущая сильное головокружение и смятение, вызванное вихрями энергий, которые пронизывают мое тело и берут начало непосредственно во сне. Я потрясен и взволнован неимоверной яркостью этого сновидения.

Образы двух змей из этого сна настолько сильно запечатлелись в моей памяти, что я уверен: буду помнить их до конца своих дней. Этот сон несомненно стал еще одним пиковым переживанием в моем эксперименте с осознаваемыми сновидениями. На этот раз заключенная в нем сила была довольно устрашающей, поэтому после пробуждения я и ощущал такую дурноту. С большим трудом мне удалось встать с постели и добраться до туалета. В голове у меня будто разверзся гигантский водоворот — все Вертелось и кружилось неудержимо и безостановочно. Энергии, вращаясь, поднимались вдоль позвоночника, через шею в голову.

Пока я пытался обрести равновесие, меня стали одолевать тревожные вопросы: «Не схожу ли я с ума?» «Может быть, я попал под власть некой мощной психической энергии, которую высвободило это осознаваемое сновидение?» Довольно скоро я пришел к выводу, что в данный момент мне с этими вопросами не справиться. У меня даже не хватило решимости сразу записать этот сон: слишком ошеломляющими оказались его энергии. Было около трех часов утра, и я знал, что самое лучшее для меня — как можно скорее снова погрузиться в душевный покой сна. Хватаясь за стены и мебель, чтобы не потерять равновесие, я осторожно вернулся в спальню, медленно и осторожно залез в постель и с огромным облегчением быстро уснул. В этой ситуации бессознательное состояние сна было для меня спасительным прибежищем, спасением от неистового вращения, охватившего тело и ум — все мое существо. Проснувшись утром, я записал сон в дневник, при этом его мощь и притягательная образность снова с неописуемой яркостью вторглись в мое сознание.

После этого сна образы змей еще несколько дней возвращались, преследуя меня. Когда сегодня, три с половиной года после того сновидения, я пишу эти строки, передо мной снова встает странный, призрачный, желтовато-зеленый свет — спокойное, бесстрастное, потустороннее сияние, лучащееся их бездонных змеиных глаз. В моей памяти сознание этих двух змей по-прежнему предстает абсолютно бесстрастным, абсолютно равнодушным и абсолютно чуждым этому миру. У них нет ни великой цели, которой нужно достигнуть, ни великой задачи, которую нужно решить: они просто ЕСТЬ. Эти глаза просто СУЩЕСТВУЮТ. Они излучают ТАКОВОСТЬ ВСЕГО СУЩЕГО, совершенное выражение того, как все ЕСТЬ. Их образ БЫТИЯ почти невозможно описать словами или любыми другими средствами. Будь я художником, я поставил бы перед собой высочайшую артистическую задачу — перенести из глубин памяти на холст эти изумительные сияющие глаза.

Поразмыслив несколько дней над способностями и качествами змеи, я задал себе вопрос: не символизируют ли они пробуждение в моем сознательном уме энергии кундалини? И еще я задал себе вопрос: быть может, они не только символизируют ее пробуждение, но и каким-то образом вызывают его? С тех пор этот вопрос постоянно занимает меня, и я до сих пор не получил на него ответа, который бы меня полностью удовлетворил. Я все больше склоняюсь к мысли, что ответом на оба вопроса будет «да». Поразмыслив несколько месяцев, я стал задаваться еще одним вопросом: Как мне защитить себя, если я, благодаря эксперименту с осознаваемыми сновидениями, сам того не желая, столкнулся с энергией кундалини и пробудил ее?

Сам я понимаю энергию кундалини как некую разновидность психической энергии, которая у человека таится в основании позвоночника. Индийские йогины и мудрецы, как древние, так и современные, сравнивают ее со свернувшейся кольцами змеей, которая в какой-то момент эволюции человека может и начать разворачиваться, поднимаясь вдоль позвоночника и проходя через ряд психических центров. Эти психические центры они называют чакрами, что означает круги или колеса. На какой-то стадии развития индуистских эзотерических учений восхождение змеи стало

символом пробуждения психической энергии [28]. Соответственно, появление змеи в снах, видениях или глубоком медитативном трансе часто рассматривалось как предвестник того, что энергия кундалини действительно начинает пробуждаться в сознании человека. По мере того, как эта энергия поднимается вдоль позвоночника, человек, вероятно, будет ощущать все больше перемен в мышлении и видении мира. В числе полученных выгод будет обострение таких психических способностей, как восприятие и интуиция. В повседневной жизни это нередко обеспечивает повышенную способность ясно видеть сквозь окружающую нас сумятицу и неразбериху и различать подлинно важные моменты в любой ситуации.

Поначалу единственной и самой большой переменой, которую я заметил в себе вскоре после этого сна, была обострившаяся чувствительность к собственным впечатлениям и обострившаяся неспособность находиться в длительном контакте с отрицательными чувствами и энергиями других людей. Казалось, я стал меньше чем когда либо терпим к самым заурядным мелочам повседневной жизни. Мне все больше хотелось «скрыться от всего этого» и очень тщательно пересмотреть свои отношения с людьми. Я ощущал все более острое желание находиться в кругу только тех людей, чья энергия меня возвышала или, по крайней мере, не принижала.

Затем у меня стала развиваться «энергетическая осознаваемость», благодаря которой я стал видеть весь материальный мир как огромное скопление, океан энергий, которые вибрировали с разной частотой и двигались в разных направлениях. Я стал очень реально видеть, что все вокруг — живое, что в действительности нет такого понятия, как «неодушевленный предмет». Извечное деление на одушевленных существ и неодушевленные предметы перестало иметь для меня какое-либо значение в качестве точки отсчета. И прежде всего, я стал очень остро — по мнению некоторых даже излишне остро — осознавать эмоциональные сдвиги и настроения окружающих меня людей: и пациентов, и учеников, и совершенно посторонних людей, причем даже в таких многолюдных местах, как уличные перекрестки, супермаркеты и рестораны. Постепенно я перестал воспринимать людей, исходя из своего старого их ощущения. Каждый человек, которого я теперь встречал, становился для меня чем-то вроде живой, сверкающей, динамической экосистемы, чьи мысли, эмоции, слова, тембр голоса, дыхание и жесты отпечатывались в моем сознании гораздо глубже, чем когда-либо прежде. Временами я ощущал, как все эти впечатления буквально наводняют мой ум, так что мне пришлось освоить целый ряд новых для себя навыков общения с людьми и реакции на них. Я был вынужден работать быстрее и активнее, чтобы рассортировать все эти впечатления и более осознаваемо выбрать то, на что я хотел бы реагировать в окружающих меня людях.

Принеся с собой массу приятных волнений и внутренней свободы, эти перемены принесли также некоторую тревогу: не грозит ли мне участь элитарной личности или изгоя общества? Около года я бился над этим вопросом, прежде чем сумел создать для себя новое, надежное внутреннее равновесие. Обретя это новое равновесие, я постепенно снова стал чувствовать себя спокойно в присутствии отрицательных вибраций других людей. Я как-то научился, сохраняя новообретенную чуткость, не позволять темным энергиям или дурным помыслам окружающих опустошать себя. Я чувствовал себя так, будто учусь «душевной черствости» — ни о чем подобном я раньше даже понятия не имел. Моя новая способность была целиком внутренней — нечто вроде невидимого одеяла, энергетического поля, которое я мог мгновенно извлечь и набросить на любую неприятную ситуацию, изолируя ее отрицательные вибрации и тем самым оберегая свою обостренную чувствительность. В некоторых ситуациях, требующих общения с людьми, такое воображаемое одеяло черствости нередко оказывалось бесценным даром — прежде всего, в некоторых ситуациях, связанных с психотерапией, когда пациенты стремятся дать полный выход боли, гневу или депрессии. Именно в это время я научился на более глубоком уровне поощрять их к полному высвобождению таких эмоций, в то же время оберегая себя.

На этой стадии эксперимента я начал понимать, почему развитие осознаваемого сновидения способствует развитию интуиции. Чем выше интуиция, тем больше человек усматривает цель своей жизни в том, чтобы стать «провидцем», а не «мыслителем» [24] . Повышенная ясность восприятия равнозначна повышенной осознаваемости. Обрести осознаваемость — значит обрести ясность, полноту света или просветление. Размышляя об этой игре слов и сходных значениях этих понятий, я смог увидеть, почему все они, скорее всего, ведут к единой цели. Развитие осознаваемости в состоянии сна обеспечивает осознаваемость наяву, а может быть, и пробуждение энергии кундалини для некоторых людей, и возможность восхождения по духовному пути к личному просветлению для большинства остальных.

24

Интересна этимология слова «интуиция» в латинском языке: «in» (внутрь) + «tuere» (видеть). Это подразумевает, что видеть интуитивно — значит видеть, что находится внутри у человека, проблемы или ситуации, видеть глубже, чем позволяет уровень внешних проявлений или симптомов. Видеть интуитивно — значит видеть суть кого бы то ни было или чего бы то ни было и ясно различать, что существенно и что нет.