Солнце мира богов. Том первый
Шрифт:
Я вернула шее нормальное положение, не изворачивающееся так, чтобы смотреть в голубые глазки, и ощупала голову на наличие волос.
— Может мне парик купить? — его молчание я восприняла как согласие, — в нём хоть не такие редкие… постой! — я резко села на выдохнувшем от такого мужчине, — я Бурбоню не покормила! Или… — пришлось лечь обратно, — всё правильно — она сытая. Хотя, если честно, она бы и без меня таковой была, — я хрюкнула, — дверь открыта, Терра в соседней комнате. Ещё и Эрик утром пробегать будет.
Мимо нас пробежала служанка, пронеся всем известную бутылку с вином. После них двоих осталась полоска красных
— Не будоражь Эрика, взбаламучивающая, — строго возвестил Викторчик, — ты лишаешь его озабоченную голову и без того шаткого покоя.
Я сжала пальцами напряжённое мужнино бедро и двинулась пальцами вверх по ноге. Лежать стало неудобнее.
— Может поспим ещё пару часов? — мои пальцы были перехвачены, особой вольности действий мне не осталось — я потянулась, задрав руки вверх, — семь утра! Мм-м! Здесь настолько громкие часы, что засыпала я часа два, — в подтверждение зевнула, — тик-так всю ночь. Как ты тут спишь? А, постой, ты же в спальне обычно… может будем спать на кровати в следующий раз? Тут совершенно неудобно… куда мы? Купаться? Это хорошая идея, потому что душ меня больше прельщает, чем… — меня опустили в подготовленную служанкой воду, — фурако.
Вышло у меня недовольно. Вот только Викторюсику было, мягко говоря, «срать» на моё отношение к этому, возгласы и дальнейший монолог:
— Я для тебя, как что-то постыдное? Неприятное? Спишь ты отдельно, — я оглядела ванную, не обнаружила в ней служанок и осталась недовольна, — а кто меня будет мыть?! Ты слушаешь? Любимый мой, родной! Отдельно спишь, — повторила, когда он с мимически пассивным выражением размеренно втирал в свою грудь мыльный раствор, — отдельно моешься. Живёшь отдельно! Только представь, как я помогла бы тебе намылить что-нибудь… необходимое для устойчивости женской психики, — каверзная улыбка, — и, к слову, находящееся внутри самой женщины в определённые моменты. М? Нет?! Ха, — обиженно и резко отвернув голову, — я, может, тоже в этой… бочке не хочу плавать, а ты меня не спрашиваешь и несправедливо полагаешь, что я знаю, — я потянулась к подносу, очевидно подготовленному специально для меня, — что я знаю… фу-у… что это за пакость? — мой палец обмакнулся в склизкую густую жижу с травянистыми кусочками, — нет! Решено! Я к тебе.
Я резво выпрыгнула из фурако, прошлёпала мокрыми босыми ногами по каменному полу и запрыгнула под струи воды, впечатавшись в неодобрительно настроенного мужчину. Язык мстительно прошелся по его груди, вызвав совсем уж осуждение.
— Ты немного мыльный, — я начала растирать по его груди оставшийся раствор, — но даже так вкусный. Хочешь я спущусь ниже? Вижу же, что хочешь!
Меня схватили за плечи, развернули спиной к нему и направили на меня струю воды, предварительно крутанув горячий вентиль на минимум.
— Х-хол-лодн-н-но! — закричала я.
Надо мной сразу же сжалились, прижав к кажущейся горячей теперь груди и произнеся на самое ухо:
— Личное пространство, озябшая, — с долей иронии.
Я мстительно вжалась в него, охлаждая спину.
— Скажи это своей пьяной личности, ворвавшейся вчера в моё заднее нутро с напором тарана, атакующего непокорную крепость! — с гордым видом обличила его я.
Виктор усмехнулся.
— Крепость была покорной, ершистая, — вновь отодвинул меня подальше от себя мужчина.
Он смыл с себя остатки пены, пока я придумывала как продолжить этот диалог,
— Я сообщу слугам о твоей беспомощности, — дьявольски отплатили мне, — поторопись, завтрак будет подан через пятнадцать минут.
Я успела лишь скрестить руки на груди и открыть рот, прежде чем он исчез за дверью.
Беспомощности?! Я урожденная леди! Да я в Гнезде так намучалась с самостоятельным мытьём, что упросила Нирраллин помогать мне! Чем эта история закончилась лучше не вспоминать — я до встречи с Вар-р-ргом, чтоб его собственная стая искусала до полубреда, искренне осознавала себя нетрадиционно ориентированной. После в мою жизнь ворвалась бисексуальность. И вот: кто же знал, что я в конце концов выйду замуж?! Дальше была только полиамурность — статус местной, а может даже главное шлюхи Танатоса я получила.
— Миледи? — вынула меня из дум одна из «моих» служанок, — Лейси принесёт вашу одежду из комнаты. Желаете что-то определённое?
Меня взяли за руку и аккуратно, чтобы не поскользнулась на мокром полу, довели до фурако.
— Не стоит, — плюхнула ступнёй по воде я, — у меня есть другая идея.
Глава 12
О столичном борделе, юности и лысом Механике
— Смени одежду, — пока что мягко посмотрел на меня серыми глазами Витюсик.
— Это мой основной образ, — единственное, что я изменила в боевом висталочьем наряде, это туфли на каблуке, а так… — естественный. Можно сказать, природный! Что тебе не нравится? Вырез комфортный для бега, прыжков и… даже с моей грудью, — почему-то решила показать ему две широкие резинки, стягивающие две половины бюста в броское и до ужаса сексуализированное великолепие.
Вот потолстею и станет пятый, тогда будет интереснее, а сейчас…
— Полуобнажённые бедра, полностью обнажённые ноги, отсутствие какого-либо подклада или нижнего слоя, а также корсета, бюстье, накладки, — пояснили мне, — твоя боевая форма вызывает как минимум мысли о разврате, как максимум… не важно. Хвост — отдельный вид провокации.
Я упала в кресло напротив него и закинула ноги на ногу, отчего ноги стало видно больше. Ограничился обзор лишь боковой прорезью.
— Природа создала нас такими, золотой мой, — пояснила ему, — скольких не развратных висталок ты видел? Я отвечу — ни одной. Так что… — сделала вид пришедшей в мою голову гениальной идеи, — но мы можем перенести на такой случай мои вещи в твой гардероб, и проблема будет решена! — я хлопнула в ладоши, — по-моему, замечательная идея.
Лорд снисходительно меня оглядел. Я улыбнулась шире. В гостиную влетела мирида, бросила мне на колени сверток и с бормотанием о моей бессовестности выпорхнула в окно. Я насупилась, но платье из упаковки достала. Мой «восхищённый» взор Виктора более чем устроил.
— Это, помимо того, что не моё платье, так ещё и не мой фасон. Парадигма строгости и концепция трагизма — не моё, знаешь ли.
Меня проигнорировали. Я тяжело вздохнула, вернула себе высшелордовский вид или человечий, что в какой-то мере было синонимами, вильнула голым задом перед лицом мужчины и легко вошла в достаточно простое утреннее платье.
— Кошмар! — я общупала натянутые на груди пуговочки, к счастью мелкие и частые. Всё, что они закрывали, обещало выскочить наружу при любой доступной возможности.