Солнце мрачного дня
Шрифт:
– Я знаю правила всех школ, - я мотаю головой.
– Учиться, учиться и, еще раз, учиться. Всё остальное меня не волнует. А ты, силиконовая королева, занимайся своими делами.
Я подбадривающе улыбаюсь Жаки. Та стоит бледная, как смерть.
– Да как ты смеешь?! Ты еще пожалеешь об этом!
Она пытается меня запугать? Но мне нисколечко не страшно. Такие сучки меня не пугают. Я сама могу быть стервой, если надо. Я изображаю рукой пистолет и направляю его на эту барышню со скверным характером. Та открывает рот – ну, на, вылитая лягушка.
–
– Детка, закрой рот, а то муха залетит.
Я хватаю Жаки за руку, попутно спрашиваю, какой у нее урок. Химия, как и у меня. Мы садимся за ту же парту, где я и сидела. Оказывается, раньше это было место Жаки – совпадение, блин.
Она все время смотрит на меня, как на гуманоида какого-то. Я сделала что-то из ряда вон выходящее? Ну, возможно, поставила на место одну выскочку, но на этом ведь все.
– Тебе лучше пересесть, - говорит она.
– Да, да, это мы уже проходили. Печать позора - это та еще фигня.
Но меня она не пугает. Совсем. Больше всего в этой жизни я боюсь одиночества. И вот сейчас я одна, что я и пытаюсь объяснить Жаки. В её глазах блестят слёзы, которыми она старается прикрыть боль, щемящую сердце. Мне становится жаль эту девушку. Она через много прошла - это видно.
Я смотрю на неё и задаю себе один вопрос, который решает всё. Я смогу ей помочь?
– Ты не должна больше быть одна, - прошептала я.
Человек не должен сам со всем справляться - это просто невозможно. Когда ты одна, то твои проблемы кажутся неразрешимыми. Но кто-то другой может пролить немного света на твои темные будни.
В глазах Жаки я вижу надежду. За неё, видимо, никто никогда не заступался. И сейчас она пытается понять, что от меня можно ожидать.
Глава 5. Вот, дура!
POV Яна
Бернард Шоу однажды сказал: «Одиночество - великая вещь, но не тогда, когда ты один».
Когда я впервые услышала это высказывание, то подумала, что это просто философская байка. Но сейчас, глядя на соседку по парте, слова приобретают смысл. В одно время я хотела, чтобы меня как можно чаще оставляли одну. В одиночестве я могла почитать, потанцевать. Движения получались лучше, когда я была наедине с музыкой и своим телом. Но оставшись совсем одна, я поняла, что близкие люди должны быть в наших жизнях.
Одиночество - это хорошо, но только на небольшой срок и, причем, зная, что в итоге ты не одна.
Жаклин Томсон - пример тотального одиночества и страха, что оно порождает. Она все делает с опаской. Даже по сторонам смотрит, как трусливый зайчик. Её плечи вечно опущены, на голове капюшон. Для чего он ей? Я видела её волосы. Шикарнее некуда. Но она закрывается, напоминая мышку, прячущуюся в норку.
Я не могу остаться в стороне и просто наблюдать. Это не в моих правилах. Конечно, я не идеальна и натворила кучу всякой херни.
Сегодня понедельник. Маркус обычно звал меня после выходных. На химии он сидит в первых рядах: я смотрю ему в спину, гадая, позовет или нет.
Каким-то образом мне удалось уговорить Жаки поесть на природе. Всегда мечтала сделать это, как в американских фильмах о подростках. И я по-прежнему отказываюсь употреблять эту псевдо еду в столовой, поэтому, оказавшись попой на траве, достаю из рюкзака две бутылки лимонада и пару бутербродов.
– Марк или Ник? – наконец, задаю этот вопрос.
Жаки замирает – это её самозащита.
– Николас, - выдыхает она, спустя пару минут. Я тоже спокойно выдыхаю.
Слава Богу, что это не Марк.
– Так, значит, Маркус, - произнесла Жаки, понимающе нахмурившись.
Теперь моя очередь удивляться её проницательности.
– Я же не слепая, - хмыкает она.
А девочка очень внимательна и умна. Не то, чтобы я в этом сомневалась…
– Да, Маркус, - глупо это отрицать.
– Давно?
– Месяц.
Односложный разговор - явно не из приятных. Но, казалось, мы друг друга поняли, поэтому перешли на другие темы.
Оказалось, что у нас совпадают почти все предметы, кроме тех, что Оливер посоветовал мне не брать: история и английская литература.
Уроки прошли незаметно, несмотря на то, что я каждую перемену ждала его действий. Но Марк так и не подошёл ко мне. Я старалась отгонять мысли о нем как можно дальше, хотя они каждый раз возвращались – вот упёртые!
И вот, мы с Жаки выходим на парковку.
– Ты на машине?
– спрашиваю я её.
– Нет.
– Тогда пошли. Я тебя подвезу.
О, Жаки понравилась моя машинка. Я тоже от неё без ума. Такая классная.
Мы подъезжаем к дому Томсонов. Оказывается, мы ещё и соседи.
– Ты живешь у мистера Палмера?
Она недоверчиво нахмурилась.
– Да, мистер Палмер - мой отчим.
Странно произносить слово «отчим». Особенно вслух, да еще и перед чужим тебе человеком. Жаки реагирует очень живо. У неё все на лице написано: сомнение, непонимание, любопытство.
– А миссис Палмер?
– Она - моя мама. Родная. Мой отец живет в России, женился во второй раз. И я не очень вписалась в его новую семью.
Ну, почти, правда. Я ведь не в ладах с его Лерочкой; еще натворила кучу всякой херни, которую пришлось разгребать моим родителям; перестала приносить доход и славу. Вкупе это всё послужило огромной причиной моего срочного переезда.
– Не парься, - говорю я, видя сострадание на её лице, - это все не так страшно.
Судя по поведению Жаки, она пережила много чего. Но все равно не потеряла способность чувствовать, сопереживать. Жаки Томсон - крепкий орешек. Она просто пока еще сама этого не знает.