Солнце слепых
Шрифт:
– Тебе от Беллы привет.
– Спасибо. Ей тоже.
В аудитории они сели рядом, а после консультации вместе спустились в раздевалку и вышли на улицу. День был ясный, горевший на солнце снег выбивал из глаз слезу.
– День-то какой!
– прищурился Челышев.
– А вон и Белла.
Федор резко обернулся и увидел ее глаза, одни только глаза, словно они одни и были на свете.
– Привет, механики! Чего задержались?
– Не озябла?
– заботливо спросил Борис.
Федора удивила
– Нет, - ответила девушка, не попадая зуб на зуб.
– Но горячего чайку выпью с удовольствием.
– Айда к нам!
– пригласил Борис Федора и, заметив его нерешительность, взял за руку.
У Челышевых была четырехкомнатная квартира с просторным холлом и огромной кухней, на которой все собирались вечером за ужином. Дерейкин впервые увидел такое жилье в городе. Он полагал, что в Воронеже люди больше заторканы в бараки, общаги да коммуналки.
– Вот это моя комната, это Беллы, папин кабинет, а там спальня родителей, - как-то очень тепло сказал Борис.
– Папа у нас часто по командировкам ездит, и дома любит мир и покой, - сказала Изабелла.
– Хотя сам такой заводной! Петь любит! Он сейчас на Урале.
В голосе ее Федор услышал любовь, и ему стало грустно при виде квартиры, в которой нельзя было не любить и не заботиться друг о друге. Нет, решил он, не так. Скорее наоборот: раз они все так любят друг друга, им и квартира за это такая. Эх, давали бы квартиры по любви!
Чай внакладку Федору показался чересчур сладким и вторую чашку он пил вприкуску. Чай в фарфоровой чашечке имел совсем другой вкус, он словно приобретал прелесть и тонкость самой чашки. Федор выпил и повертел полупрозрачную чашечку в руках, разглядывая узор и клеймо фирмы.
– Это наш семейный фарфор, - сказала Изабелла.
– Видишь, вот тут написано, что произведено в Валенсии.
– На испанском, - сказал Федор.
– Ты знаешь испанский?
– Немного. Я думал, испанцы на грузин похожи.
– Больше на арабов. Хотя там живут и грузины.
– Да, испанская культура мне напоминает искры, летящие от двух клинков в смертельном поединке.
Борис одобрительно посмотрел на Дерейкина, а Изабелла взволнованно пожала ему руку.
– Да-да, - продолжил Федор.
– Христианство и ислам, римляне и арабы, когда они соприкасаются, искры летят. Это даже и не бьющиеся клинки, а два провода под током, когда их соединишь. Искры, и трясет всего.
– Замкнулось на нас с Изабеллой, - рассмеялся Борис.
После зимней сессии Борис и Ольга поженились. Ольга с пожитками переехала к Челышевым, принявшим ее радушно и как свою.
День рождения Изабеллы отмечали 16 февраля. Пригласили Федора.
– Мне кажется, человек, рожденный именно 16 февраля, счастлив, - сказал Федор, подняв бокал с вином.
–
Родители с улыбкой переглянулись.
– Да ты, Федя, оратор, - сказала Агнесса Петровна, а Рамон Карлович одобрительно похлопал Дерейкина по руке.
– Спасибо, Феденька, - Изабелла выпила вино.
– А ты, Оля, что не пьешь?
– спросил Федор.
– Боюсь, напьюсь и стану буянить, я ведь из Молдавии, там вино, как воду пьют, - сказала Ольга.
– Нас вином тоже не испугаешь, - возразил Челышев.
– Я еще помню виноградники, помнишь, Агнесса?
Мать кивнула головой, на мгновение вспомнив виноградные галереи на склонах вблизи их городка.
Изабелла шепнула Федору:
– Оля бе-ре-еменна...
– Уже?
Девушка прыснула.
– А почему ваша фамилия Челышевы?
– спросил Федор.
– Потому что Челышевы, - ответил отец.
– Не нравится?
– Напротив, очень нравится. Гораздо больше, чем моя, Дерейкин.
– Это вы напрасно, молодой человек! Фамилия - это отчасти и душа человека.
– А если душа больше расположена к другому имени?
– И какому же?
– Мне нравится Дрейк.
– А-а... Право, не знаю, - сказал Рамон Карлович.
– Мне кажется, это лучше понимают женщины. Ведь это они то и дело меняют свои фамилии. Вон у Ольги лучше спроси.
Он подмигнул жене, а потом дочери.
– Булахова очень хорошая фамилия, - сказала Агнесса Петровна.
– А вот Оленька ее сменила на Челышеву.
– Да, Булахов - был такой композитор, - Изабелла прыгнула за фортепиано и сыграла романс «Гори, гори, моя звезда».
Челышев выслушал дочь, а потом запел приятным голосом: «Не пробуждай воспоминанья минувших дней, минувших дней.»
– Тоже Булахов, - сказала Изабелла и подыграла отцу.
– А хотите, я вам как-нибудь расскажу о Дрейке? Я так много знаю о нем!
– Что ж, давайте как-нибудь приходите пораньше, с удовольствием послушаем, - сказал Рамон Карлович.
– А вы, молодой человек, случайно не встречались с Монтенем?
– улыбнулся он.
– С Монтенем?
– Да, он жил в те же годы, что и Дрейк, только во Франции. Хотите почитать его?
– Да, с удовольствием, - сказал Федор.
– Белла, соблаговоли дать Федору Монтеня. Почитайте, это чтение весьма возвышает дух.
Изабелла показала Федору комнаты. Они были просторные, с огромными окнами. Федор заглянул в кабинет Рамона Карловича. Там у окна стоял широкий стол, а на стенах висели четыре портрета. В комнате было темно, но Федору показалось, что на картинах изображены гранды и одна дама.