Солнце встает над селом Дзауга

Битаров Вадим

Алан с ненавистью двинул дверь ногой и выскочил в прихожую. Она орала от нового приступа. Зарема орала вместе с ней и носилась по комнате, не зная уже, чем ей помочь.

– Заткнитесь!!! Заткнитесь все!!! – завопил Алан в паническом припадке бешенства. Если бы ему под руку сейчас попался топор, он не раздумывая прибил бы их там обеих. Свою родную семью! Сквозь приоткрытую дверь ему виделась мечущаяся тень сестры и без конца движущееся мятое одеяло. Коричневые, скрюченные, неестественно- тощие пальцы бегали по постели, в отчаянии цепляясь за все подряд.

Алан

развернулся, бросился в свою комнату и захлопнул дверь. Крик проникал и сюда. Он сочился сквозь стены, со всех сторон, из каждой щели. Это был даже не крик, а бессвязные, полулающие- полуревущие животные звуки. Не удивительно, что у Заремы съехала крыша: находиться с ней двадцать четыре часа в сутки, постоянно слышать это, утешать ее, уговаривать, ухаживать… Алан рухнул на свою кровать, зарывшись лицом в подушки. Неунимающийся крик сводил его с ума. Перед глазами возникла странная коричневая рука, судорожно шарящая по белым простыням… Он схватил пульт и, не глядя врубил роскошную стереосистему «SONY», до смеху не вписывающуюся в убогую комнатушку. Жесткий металл ударил во всю мощь динамиков. Все вокруг задрожало от сокрушительного грохота ударных, визга электрогитар и душевных воплей Хэтфилда. Алан знал, что значит этот шум для его больной матери и издерганной шизофренией сестры, но ему было плевать – лишь бы не слышать этих стонов.

Не слезая с кровати, он достал жгут, и зажав один конец зубами, перетянул им левую руку повыше локтя…

…Солнце выплывало из-за горизонта, и горы задыхались от кровавого света. Один заточенный луч вдруг на мгновенье ударил прямо в его окно. Комната озарилась нереальным космическим огнем, все вокруг заполыхало ослепительным блеском тысячи жарких зеркал. И тут, пустота и одиночество, нелепость собственного существования навалились и смяли его, как горная сель. И стало так тоскливо и погано, что неудержимо захотелось высадить ногой это искрящееся стекло и виртухнуться, как птичка с десятого этажа.

Он поднес шприц к окну и посмотрел на острие блестящей, гладкой иглы. Одна полная капля дрогнула и скатилась вниз, в секунду отразив в себе весь мир: кровавое солнце, парализующе- прекрасное небо, гордые горы и жалкую комнатушку с обшарпанными обоями. Он стиснул зубы и зажмурил глаза, изо всех сил подавляя в себе вопль тоски. Мир был расколот, вселенная свихнулась, небо рушилось у него над головой, бомбя его тяжелыми осколками. Ему хотелось завыть по- волчьи…

Он задвинул в вену приличную дозу героина и откинулся назад… Спокойствие пришло почти сразу. Время сбавило обороты и оборвалось. Все стихло. Он остался один в мире, совсем один посреди этого немыслимого, фантастического рассвета, прекрасного, яркого и горячего, как свежая кровь…

10.

– Что значит «дело закрыто»? – процедила Инга, не веря собственным ушам. В кабинете у следователя их было четверо: один шкафообразный мент со скучающей рожей, который пялился в окно и пыхтел от жары, Инга, сам Караев и еще какой-то усатый дрыщ с глазами юркими, маленькими и хитрыми.

–

Я… Я не понимаю, - пробормотала она снова, пытаясь вникнуть в смысл его слов. – Дело закрыто? Мое дело закрыто? Вы, действительно, это хотели сказать?

– М-да, девочка, мне очень жаль, - следователь вынул платок и промакивая запревшую лысину, повернулся к усачу – Закрыто за недостатком улик. Петрович, включи там вентилятор.

– Недостаток улик?!!! Это недостаток улик? Так значит, все было зря… Все, что я делала?

– Ничем не могу помочь, - он равнодушно перебрал какие-то бумаги, затем сложил их в папку и стукнул ее ребром по столу. – У этих парней железное алиби.

– Да какое еще, к черту, алиби?!

– В тот вечер они не выходили из кабака. Это подтвердило множество человек.

– Неужели? – ее лицо перекосилось – Лучше расскажите, сколько они вам заплатили?

Караев напрягся.

– Что ты несешь?! Следи за своим языком, милочка, если не хочешь схлопотать…

– Да катитесь вы! – она подскочила и толкнула стол – Продажные рожи!

Здоровяк тут же отвлекся от окна и оживился. Взгляд Петровича запрыгал, как шарик для пин-понга.

– По-моему, она хочет в обезьянник, а, Марат?

– О! Мы устроим это в мгновение ока!

Инга вдруг ощутила всю смехотворность своего положения. Она показалась себе маленькой бесхозной дворняжкой, которая ввязалась в драку с волкодавами. Задавленные слезы, как уксус подло жгли ее горло. Она сползла обратно в кресло.

– Это преступление, то, что вы делаете… - прошипела она – Вы такие же преступники, как и они.

– Я думаю, тебе пора катиться отсюда, пока не поздно.

– У вас есть дети, Владимир Казбекович?

– Еще одно слово, и…

– Той девочке не было и двенадцати лет… - продолжала она – Понимаете? Это как вырвать у ребенка сердце и мозги… Это смерть заживо!

– Я все понял. Это чертовски- трогательно, а теперь…

– Вам на все плевать, да? Вам, как собаке кинули кусок, и вас больше ничего не волнует. А если бы это была ваша дочка?

– Черт!!! Марат, вышвырни ее отсюда!

Она кое-как выскользнула из железных рук мента- громилы, и влетела в коридор, где ее ждала Яна…

Инга чертыхалась и извергала проклятья, пока Яна вела ее вниз по лестнице. Чертыхалась, только чтоб не упасть и не разреветься на месте. Все было кончено. Все пошло прахом.

– Я же говорила тебе, - Яна покровительственно обняла подругу за плечи – И Марик говорил. Никогда ты никого не слушаешь. Деньги, и только деньги правят здесь всем.