Солнце встает над селом Дзауга

Битаров Вадим

– А ты его видел?

– Нет.

– Ну, так сходи и посмотри. Сразу просечешь картину.

– Я его все… - ошеломленно забормотал Гиб, - Как же так… Алину Габараеву! Ну и

ну!!!

Атар вынул сигарету изо рта и раздраженно посмотрел на него.

– Слышь, заткни пасть, а?

– Блин, да как же это?...

–

Не знаешь, как это, Азамат? Забыл?

– Но так ведь… Это же ОНА!!!

– Кто-то не разобрал, она это, или нет.

– Не разобрал?,- усмехнулся Хачик, - Я думаю, наоборот, там все схвачено было. Ее же не просто отодрали, ее еще вбивали до полусмерти. Это месть.

– Она могла и сама нарваться. Она борзая баба была. Одевалась так… еще и базарила до хуя.

– Да не смеши меня, Атар. Все знали, кто ее брат. Разве что только залетные какие …

– Так, может, это Анзора типы были, как думаешь? – спросил Атар.

– Вряд ли… - Хачик пожал плечами – Хотя, ее откуда-то с той стороны привезли… Но я не думаю. Человек пятнадцать, не меньше, прикинь? Может, сельские джигиты... Мудачье какое-то, короче.

Атар настороженно прищурил свои знойные глаза.

– И какого она там делала?... Даже если это неместные… Тут явно кто-то из своих приложился.

– Без базару!

– Кощей. Его почерк.

– Бля, да мало что-ли таких как Кощей? Тот же Бонго…

– Да не. Бонго- взросляк. Он бы не стал.

– Вот именно. Взросляк, он и всклинился, что Габарай-малолетка его в тот раз на воздух при всех поднял. Ни за что, если разобраться, просто докопался технично. Еще и загрузил. Еще и мерин они с Кокоем отработали у них тогда по-бычьи. Бонго запросто мог младших своих подсуетить, да он и сам девочек таких любит.

– Ну, это через чур гнило.

– А че, он не гниль? Он еще и зей конченный, когда ужалится – ему вообще ничего не в падлу.

– О, ну ты сказал! «Зей». Ну, балуется, как все, при чем тут вообще это? Он нормальный пацан, не стал бы такую гнусную тему пороть, какой бы нагретый ни был. Тогда можно и на Арийцев подумать и на Магу Притоновского. Мало, что ли, кто на Габарая зуб имел? Кто только такой ебанутый и у кого столько жопы – не пойму…

– Да много, кто мог отмутить, Атар. Сам подумай… Даже телка какая-нибудь могла подставить. А жопа тут не при чем. Габарай нет-нет, перегибал. Нельзя так. Люди рассудок теряют, вот и жопы становится немерено и дури.

– Так что, говоришь, выяснять теперь без понту?

– Он не хочет.

– Давай сами…

– Он против, Атар. Он сам мне сказал. Попросил даже.

– Что

сказал?

– Что хватит.

– Прямо так и сказал?

– Да. Прямо так: «Хватит уже»…

Атар опустил голову и надолго задумался.

– И еще… Что-то типа… - Вадик сдвинул брови, усиленно напрягая память, - Не знаю… Если мне не послышалось… Вроде того, что я прощаю…

– Ну и ну! – удивился Гиб, - Ни фига себе! С ним что, совсем плохо дело?

– Безнадега. Пацан конкретно сломался. Можно ящик ему заказывать.

– М-да… - протянул Атар, - Не слабо ему жизнь отмочила удар за ударом: Кокой, а теперь вот, эта мелкая… После того, как Тимур своего Аланчика не моргнув глазом в фарш превратил, я уж думал, что нет крепче него пацана на свете…

Хачик криво усмехнулся.

– Трудно быть Богом…

Они замолчали, рассеянно провожая глазами подъезжающие и отъезжающие автобусы. Новые и новые комплекты людей… Каждый думал о своем.

– Чего-то мы не учли…

– Знаю, Атар. Черное и белое…

– Что? – Атар почему-то вздрогнул.

– Черное и белое, - сказал Вадик, - Избранные и остальные. А оказалось, что нет никакой разницы!! Помнишь, как он говорил? «Да я схавал эту жизнь!» Ну, и кто кого схавал?

Новый порыв колючего ветра с силой налетел на пацанов, пронизав их насквозь ледяными иголками. Захлопали куртки, растрепались волосы. В воздухе отчетливо запахло надвигающимися жестокими морозами и глубокими снегами. Зима уже зловеще стояла над городом в своих белых одеждах, скрываясь в тени и выжидая момента.

Атар чертыхнулся сквозь зубы и поднял воротник куртки. Неумолимый ветер продолжал безжалостно хлестать их по лицам и трепать одежду. Все трое, как один, отвернулись, заслоняясь руками и пряча лица. «Все мы – вонючие катяхи в этом протухшем свинарнике мире» - так когда-то, очень-очень давно говорил их красивый и самоуверенный вожак. Тот самый, который теперь был мертв. В бешеном урагане сухих листьев и мусора все люди на остановке казались одинаково маленькими, жалкими и беспомощными…

Шквал пыли умчался вдаль, ветер приутих, и все стали оттряхиваться. Уже совсем стемнело. Редкие зеленоватые звездочки неуклюже подергивались в холодной черной глубине космоса. Атар зажег новую сигарету, Вадик прислонился к столбу, Азамат уставился в небо. В темноте трудно было уловить беспощадное движение времени, но каждый точно знал, что оно не стоит на месте, и что жизнь неукротимо продолжается, хотя и не для всех, но для большинства.

Как-то очень неожиданно разом зажгли уличные фонари, и пацаны задрали головы, словно ощущая знакомый рефлекс. Для них, обитателей ночи эти огни были неизменным сигналом. Знаком волчьей свободы.