Солнце встает над селом Дзауга

Битаров Вадим

– Нет!

– Да, Габарай.

– Да нет же!... Нет! С ней все будет… - его голос сорвался. На губах застыла какая-то слабоумная улыбка. Его затрясло мелкой дрожью то ли от сдерживаемых слез, то ли от смеха.

Вадик схватил его за куртку, рывком привлек к себе и стиснул в крепких, братских объятьях.

– Все, Габарай, успокойся.

– Хачик… - Тимур нервно кусал губы, впиваясь плывущим взглядом поверх

его плеча в бесконечный, жутко-белый больничный коридор, - Хачик, что с ней такое случилось?... Я хочу ее увидеть.

– Не надо.

– Нет?

В конце коридора творилась странная суета: распахнулась дверь, оттуда выскочила пара врачей и несколько человек заскочили.

– Нет.

Тимур резко отпихнул его от себя и бросился вперед. Его мокрая куртка раздувалась на бегу, как парашют.

– Эй, стой! Куда это ты? – высокий усач в белом колпаке преградил ему дорогу, - Туда нельзя, парень.

Мощный удар в челюсть сбил врача с ног. Испуганные вскрикивания послышались со всех сторон. Тимур отшвырнул стоящую в дверях медсестру, растолкал всех и влетел в палату.

Он увидел ее в ту же самую секунду. Зрачки его глаз на мгновенье расширились, затем медленно сузились, и лицо окаменело. Секунды, часы, года – все слилось, формируясь в некую новую невиданную гигантскую черную молекулу. Мрачная холодная глубина мутанта затянула его, как воронка, и не было ничего ужаснее чувства, которое сдавило его горло, выжало его мозг, окутав тяжелыми, склизкими кольцами.

Он просто стоял и смотрел. Смотрел долго, наверно, целую вечность, словно его глаза никак не могли насытиться всей этой кровью. Далекие обрывки фраз доносились откуда-то из другого измерения: «Сердце…» «Пятьдесят, двести…» «Она умирает…» «Откуда тут посторонние?...»

В глазах у него зарябило от красных и белых пятен. Он все смотрел и смотрел, пока твердая, горячая рука ни легла ему на плечо.

– Пошли… - услышал он земной голос Вадика над самым своим ухом, - Пошли отсюда.

Они вышли в коридор, чуть пошатываясь, как пьяные. Тимур приостановился и посмотрел на него неестественно-спокойными и разумными глазами.

– У меня тут есть кровь? – он показал на свой разбитый лоб.

– Да.

– Она может испугаться. Она ненавидит кровь, - Тимур вынул носовой платок и протянул ему, - На. Вытри все к черту. Чтобы не было больше крови, ладно?

– Ладно.

– Я не хочу на себе никакой сранной крови, сечешь? – он как заведенный медленно поводил головой из стороны в сторону.

– Стой спокойно, - Вадик стал тереть платком его лицо.

– Черт дери… - бормотал Тимур, - Черт дери… Это что, все была ее кровь, да? Да, Хачик?

– Тимур…

–

Я же обещал ей… Она совершенно ее не переносит. Откуда так много крови, Хачик? Понимаешь ты, о чем я говорю, мать твою?

Вадик подозрительно посмотрел на друга.

– Габарай, с тобой все нормально?

– Со мной? – Тимур горько усмехнулся, - Со мной-то - да. А с ней – нет. Это справедливо? – он устало запрокинул голову, стукнувшись о стену, - Ты стер кровь с моей рожи?

– Да.

– Всю? Ничего больше не видно?

– Немножко осталось на виске. Нужно намочить, тогда отойдет. А так – не отходит.

– Не отходит… - он усмехнулся и закусил губу, - Я так и знал, - глаза его печально и задумчиво заблестели, - Скажи, Вадик, как будет по-армянски «любовь»?

Вадик покачал головой.

– Заткнись, Габарай. Что ты несешь, псих херов?!

Тимур обессилено опустил тяжелые веки и стиснул зубы, как будто стараясь закупорить пробоину в своем мужестве.

– Я, кажется, подыхаю, Хачик… Можешь кое-что сделать для меня?

– Да.

– Сгоняй… позвони пацанам… скажи, что она нашлась, что все в порядке… - дыхание его становилось все тяжелей и обрывистей, лицо бледнело прямо на глазах. Вадик пристально вглядывался ему в глаза.

– Габарай, ты нормально себя чувствуешь?

– Да… - он с трудом, рывком опустил запрокинутую голову и через силу улыбнулся, - Что, хреново выгляжу, да? Ничего, фуфло это все, - он хлопнул его по плечу, - Давай, вали! Мне не нужны тут сестры милосердия и все в этом вонючем роде…

Вадик заметил, как пальцы его судорожно цеплялись за стену.

– Да тебе же дурно, идиот ты! Что ты мне тут чешешь?

Тимур повернулся к нему спиной, жадно припав лицом к холодной поверхности.

– Я в порядке, клянусь… Здесь так жарко… и душно в этой поганой больнице… Где тут окно, мать его?...

Габарай оттолкнулся от угла и, шатаясь, зигзагами доковылял до узкого окошка.

– Открыть? – спросил Хачик.

– Валяй…

Вадик вытащил задвижки и толкнул рамы наружу. На них тут же повеяло утренней прохладой и шумом ливня.

– Так лучше?

– Гораздо, - Тимур облокотился о подоконник, - Благодарю. Вы так любезны, сэр.

Он подставил лицо под струи дождя, и вода стала, как бутафорские слезы, скатываться со щек на вздрагивающие губы.

6.

<