Солнце встает над селом Дзауга

Битаров Вадим

empty-line />

Кристина долго нерешительно топталась, гладя, как врач покрывает таинственными письменами линованные листы, подклеивает их в пухлые тома, пробегает глазами по написанному, копошится в недосягаемых шифровках диагнозов, откладывает их в сторону, раскрывает новые растрепанные карты…

– Добрый день, - наконец вставила она между историей болезни и рецептом, - Я бы хотела поинтересоваться о здоровье Габараевой.

– Габараевой? – врач приподняла брови и как-то странно посмотрела на Кристину поверх очков.

– Да. Алины Габараевой.

Мне сказали, что она на этом этаже.

– Сейчас состояние стабильное, но… тяжелое, - женщина вздохнула, - Стабильно-тяжелое. У девочки очень крепкое сердце, и благодаря этому она все еще жива. Но я бы не стала давать никаких гарантий. Вы родственница?

– Да… Нет… - Кристина замялась, - Вообще-то я… невеста ее брата. Хотелось бы ее проведать.

– Ах, вот как! – врач кашлянула и тут же решительно отодвинула от себя магические бумаги, - Присядьте, пожалуйста.

Кристина села за стол напротив нее.

– Значит, невеста того самого… - она озадаченно потерла кончиками пальцев лоб.

– Вы можете говорить мне все прямо. Я не родственница. Что, есть какие-то осложнения?

– Видите ли… Над этим ребенком жестоко поиздевались какие-то изверги. У нее чудовищные травмы. Фактически, если она выживет, то останется инвалидом. Но этот парень… Сейчас всех больше волнует он…

– А что с ним?

– Такая неустойчивая психика… Ему нужна квалифицированная помощь. Мне кажется, он… Как бы это доступно выразиться… Просто помешался.

Кристина встала.

– Можно их видеть? В какой они палате?

Врач посмотрела на нее с сочувствием и недоумением. Как на душевнобольную.

– Вы раньше приходили?

– Нет.

– Оно и понятно… - женщина сняла очки, и устало провела рукой по глазам, сразу из могущественного доктора превратившись в земную, пожилую, нездоровую женщину, - Эти последние три дня… У нас тут такое творится! Я не встречала подобного за сорок лет практики. Просто ледовое побоище.

Кристина испуганно смотрела на нее.

– Должно быть, он очень сильно любил эту девочку… Я никогда еще такого не видела. Он сумасшедший.

– Можно туда пройти?

– Думаю, лучше не стоит.

– Почему? Туда не пускают?

Врач вздохнула и снова обреченно надела очки.

– Присядь, детка.

Кристина послушно, как школьница села обратно.

– В эту палату никто не заходит кроме персонала. Ни одна душа. Врачи, и те побаиваются.

– А что такое?

– Он сидит там над ней, как паук над добычей уже почти трое суток. Безвылазно. Не ест, не пьет. И никого к ней не подпускает. Когда приехала мать, он ее просто вышиб оттуда. Отца – и того хуже… Потом пришла целая делегация: какие-то однокурсницы, друзья, еще кто-то… Кошмар, что было! С ним никто не может ничего сделать.

Он как натуральный зомби.

Кристина вздрогнула.

– Боже…

– Да. Кто только ни пытался. Ты имеешь на него какое-нибудь влияние?

– Не знаю.

– Я тоже несколько раз старалась с ним поговорить. И как врач, и как мать… Бесполезно. По-моему, если она умрет, то его закопают вместе с ней.

– Господи Боже! – прошептала Кристина.

– Ох, - врач сокрушенно покачала головой, - Бедные дети! Просто сердце кровью обливается. Кто-то совершил такое зло!

Кристина героически встала.

– Я пойду к нему.

– Пойдешь? – женщина с сомнением посмотрела на нее, - Ну, не знаю.… Хотя… Если тебе так дорог этот мальчик… Пойди, попытайся. Помоги ему. Если не боишься.

Кристина набрала побольше воздуха в легкие, как перед смертельным трюком.

– Дайте мне халат.

– Возьмешь в ординаторской.

Врач вышла вместе с ней из кабинета.

– Вон. Прямо по коридору и налево, - она указала рукой, - Последняя дверь. Удачи, милая.

Кристина, подавляя дрожь, приблизилась к двери и постучала. Тишина. Доносилось лишь легкое попискивание медицинских приборов. Она вздохнула и, набравшись мужества, вошла…

Он сидел возле кровати на узкой банкетке спиной к ней и был похож на застывшую каменную глыбу.

– Тимур… Это я, Кристина.

Он молчал и не оборачивался. Она около минуты постояла, врастая в удушливую, гнетущую атмосферу, затем осторожно приблизилась к койке.

От того, что она увидела, вихрь промчался у нее по спине. На постели лежал бездыханный ребенок, казавшийся трупом. Кристина хорошо помнила эту необычайно красивую девочку, которая теперь была вся покрыта бинтами и повязками. Там, где проглядывало лицо, кожа выглядела сплошным фиолетовым кровоподтеком. Распухшие сомкнутые веки были похожи на огромные черные сливы. Множество проводков, как капилляры бегущих от безустанно работающих машин, хрупко соединяло ее с жизнью. Кристина долго ошарашено таращилась на нее, как будто ее мозг все никак не мог переключиться в новый режим и принять такую реальность.

– Это моя сестренка, - раздался откуда-то неживой механический голос, от которого она вздрогнула.

Габарай по-прежнему сидел неподвижно, окаменев, тупо уставившись на кровать.

– Ее зверски изнасиловали, - произнес он как-то противоестественно внятно и отчетливо, как автоответчик. Она поразилась перемене, произошедшей в нем. Он выглядел неухоженным, отталкивающим, как бомж. Заросшее, осунувшееся лицо было нездорового плесневато-зеленого цвета, под изможденными глазами чернели страшные круги, щеки ввалились, размашистые плечи бессильно свесились… В мутном свете, пробивавшемся сквозь жалюзи, он казался старше лет на двадцать. Перед ней словно вообще был совершенно другой человек.