Солнцеворот желаний
Шрифт:
— Ваше Величество, вы выглядите просто великолепно! — заявляю радостно, как только мы поравнялись.
Король приветственно кивнул. Он поблагодарил Акселя за службу и отпустил его на время празднества, однако порекомендовав быть в бальном зале, чем заслужил мой крайне недовольный взгляд. Хрупкое перемирие в любой момент обрушится на нас камнепадом взаимных упрёков и обид. Так что не стоит выходить на словесный лёд, особенно в такой день.
— Как и вы, кэрра Селеста, — также официально ответил он, довольным взглядом окидывая мой наряд.
Задержавшись на диадеме, Никлос чуть сощурился. Подойдя ближе, осторожно
— Потерпи пару часов, потом сможешь сменить её на что-нибудь… по-проще. К сожалению, но регалии власти тяжелы в носке. Словно напоминание, что на самом деле находится на наших головах, — он чуть приподнял корону, показывая слабый красный след.
— Может стоит это изменить? Не всякие традиции стоит так беречь. Некоторые тянут за собой слишком мрачный след из прошлого, — туманно заметила я, а Никлос пожал плечами.
— Мы те, кто мы есть, драгоценная Селеста. Избавляясь от символов, мы не избавимся от прошлого, оно последует за нами в неотвратимое будущее.
Он провёл невесомую линию по моему лицу, а потом подхватил под руку, и мы вышли к королевскому входу в зал, откуда уже доносился торжественный голосок Винелии, объявляющей об окончании года, о тяжести ночи и грядущему светлому дню. Её речь звучала в полной темноте, а сама девушка была подсвечена голубовато-белыми огоньками. Она будто парила в воздухе над залом, где гости держали в руках золотистые свечи, с воодушевлением слушая её горячие слова.
До нашего выхода оставалось минут десять. После окончания праздничной речи, планировалось небольшое сказочное представление, во время которого мы и появимся в зале благодаря новоприобретённой силе короля. И неожиданно Никлос заговорил о прошлом и об особенности этого дня.
Он обмолвился, что родился раньше срока, и мать носила его под сердцем всего семь месяцев, а не восемь, будто ребёнком торопился появиться в канун Нового года. Разумеется, такое событие сочли добрым предзнаменованием, несмотря на то, какими сложными оказались роды и как долго его пришлось выхаживать после. Особенное дитя заграбастало целый праздник, сделав его собственным и теперь во всех концах мира, где отмечается самый короткий день в году и самая длинная ночь, празднуют его рождение.
Мы абсолютно неподвижно стоим за широкой ширмой, слушая голоса придворных, поющих ночную песнь, отражающуюся в волшебном представлении блуждающих по стенам теней и света:
Спит мой город, спит мой дом,
Пока снаружи воет он.
Цепи сжимают, оковы гремят,
Нет на свете добрых ребят.
Как ночь темна, как светел день,
В мыслях держит нас злая болезнь.
Нам не придётся о ней горевать,
Коли пора нам с тобой засыпать…
Эта песня возвращала в те времена, когда драконы были в рабстве у старых богов, служа им ездовыми зверями, с чьей помощью те путешествовали между миров. Спящие души с диким разумом. И вот однажды пришли те, кто их разбудил. Клэрия и Карг. Взявшие на себя проклятие, чтобы спасти драконов от кандалов.
Вот и сейчас, когда тьма разливалась по залу, мы с Никлосом перемещаемся к воздушному помосту, с которого уже успела сойти Винелия. Наблюдая, как с закрытыми глазами поют драконы, улыбаемся, видя застывших гостей столицы,
В глазах князей, послов, принцев и иных королевских гостей расцветает затаённый страх, когда я загораюсь белым светом, а вокруг меня возникают чёрные полосы, вьющиеся как лоза и расползающиеся по залу с нарастающей световой волной, движением своим поджигающей лампы и ослепляющей присутствующих дневным светом.
Люди ахнули, увидев рядом с собой белоснежные фигуры и чёрные матовые сущности. Продолжился театр теней и света. Игра, в которой драконы скрываются от вечных, чтобы восстать под предводительством Каргатов. О, Винелия отлично постаралась! Через представление она напомнила всем, кем является Каргатское семейство.
— Так вот о каком сюрпризе она говорила, — прошептал Никлос, когда мы заняли наши места и вместе с нами тенями сели призрачные Клэрия и Карг под громкие овации придворных, когда представление завершилось.
«О, мой король, ты даже представить себе не можешь, какой на самом деле сюрприз подготовила разозлённая Винелия Барбская…»
— Несмотря ни на что, люди чести помнят о благородстве семейства Каргатов. Это называется настоящая преданность и верность. Жаль, что не всегда удаётся оценить такие качества, — с намёком на прошлые королевские ошибки, тихо ответила ему.
Король сохранил непроницаемую маску, только верхняя губа чуть дёрнулась, а в остальном он выглядел довольным. Поцеловав моё запястье, Ник поднялся с места, подходя к ступеням и воздевая руки. Смолкли голоса в зале и люди обратились к королю, в знак приветствия поднимая бокалы с шампанским и вином. Никлос поблагодарил иностранных гостей, что прибыли в столицу в такое смутное время. Отдельно выделил аристократов, оставшихся дома даже во время солевой эпидемии. Он гордился своими подданными и выражал признательность друзьям короны.
А после протянул мне руку, чтобы я встала рядом и огласил дату грядущей свадьбы, пообещав в качестве свадебного подарка голову подводного короля Агондария. Моя застывшая улыбка издалека казалась счастливой, тогда как гримаса ужаса была видна лишь Никлосу, который, наплевав на правила этикета, притянул меня к себе и поцеловал прямо в губы, заслужив восторженные вздохи из толпы.
Я старалась держаться, но пересилить себя не смогла, так что ни слова не произнесла в поддержку его обещаний. Чуть позже мне пришлось сказать небольшую речь, когда передавала ему подарок и он, раскрыв коробочку, закружил меня вокруг себя и вывел в зал, над головой держа портрет святой Клэрии. Я слышала, как люди шушукаются между собой, отмечая изысканность моего дара, в котором каждый отчётливо видел мой лик в святом обрамлении.
Очень тонко. С политическим оттенком, чтобы гости знали, кто перед ними. Настоящая святая. Как Клэрия способная исцелять…
Потянулись традиционные поздравления, заверения в вечной дружбе и преданности. Расторопные слуги подносили подарки и дары, король благосклонно их принимал, а один из соглядатаев Богарта, находясь в тени для гостей, записывал кто, что и как преподнёс. Никлосу исполнилось пятьдесят семь лет, обычная дата, которую не отмечают с такой помпой, учитывая и личную трагедию королевской семьи. Но в этот раз всё иначе. Надвигающаяся война сделала этот день особенным. Как и моё присутствие рядом с королём.