Солнцеворот желаний
Шрифт:
* * *
Когда она поцеловала его, он растерялся, забыв о всех горьких мыслях, подсвеченных оранжево-красным салютом. Закрыв глаза, Никлос коснулся её шеи, чувствуя, как наслаждается Селеста его слабостью перед ней. Он не мог сосредоточиться ни на чём, кроме вкуса её губ, аромата духов и тем, как дрожат девичьи пальчики, сжимающие ворот мужской рубашки. Она держалась за него, будто позади пропасть, в которую вот-вот обрушится почва под их ногами.
И когда это произошло, сопроводившими грохотом и криками, Селеста отпрянула назад, прикусив раскрасневшиеся губы, недоверчиво глядя на
Крик Милан отрезвил Никлоса. Он почувствовал себя обведённым вокруг пальца. И кем! Селестой! Девушкой, за которой следили лучшие мыши королевства! Её чистосердечный, без капли лжи ответ насторожил короля, однако придраться было не к чему, кроме настороженной тьмы, промелькнувшей на дне невинных глаз. Селеста знала, что происходит, но времени на полноценный допрос не было, нужно скорее спуститься в город. А её отказ идти с ним лишь подстегнул короля действовать.
Что бы там не случилось — он справится. И с лгуньей тоже разберётся. Теперь ему даже не терпелось увидеть ужас в её глазах. Вот такая мощная волна гнева поднялась от злых слов Селесты.
Оставив девушку под защитой Акселя, он бросился прочь от дворца, внутренне принимая, что точка невозврата окончательно пройдена. Будущее белокрылой предопределено.
* * *
Город вспыхнул как спичка под огненным дождём морского дракола. Исполинский зверь, выбравшись на берег, резвился в волнах голубого огня, разрушая улицы и сжигая попавшихся под оскаленную пасть людей. Городская стража, превратившись в драконов, пыталась противостоять твари, и прямо на глазах Ника обратилась в смоляную жижу, окропившую замерших горожан, тем самым спалив их лица, обрекая на мучительную смерть.
Шок и трепет, город полнился криками умирающих и испуганных людей. Повсюду виднелись тела мёртвых, а в небо поднимался масленый пепел, оседавший на шкурах спешащих на помощь солдат.
К прожорливому драколу присоединялись иные чудища, более понятные военным, и Никлос отпустил их сражаться с известным злом, сам же устремляясь наперерез монстру, вскинувшему голову к огням дворца. Он не пустит тварь в свой дом. Достаточно того, что она уже успела натворить с его городом!
Сорокаметровый монстр заметил приближение чёрного дракона, подсвеченного всполохами от остатков фейерверков. Заревев металлическим скрежетом, вздёрнув голову вверх, насыщая глотку сине-голубым огнём, она выпустила в приближающуюся фигуру длинную струю жидкого огня, намереваясь за раз уничтожить ненавистного подводным миром короля, но тщетно — путь преградила чёрная сеть, замедлившая пламя, а потом и вовсе остановившая её, пока Ник поднырнул под летевшего монстра, когтями пытаясь коснуться светящегося брюха.
Когда он почти дотянулся до мягкой белизны живота, дракол извернулся и отшвырнул его с такой силой, что король врезался в крышу здания, насквозь проломив её. От удара он трансформировался человеком и под проливным дождём синего огня, бросился вниз, скользя по оплавленным камням к выходу из западни, когда тварь, цепляясь за черепицу, устремилась следом, щедро заливая улицы обжигающим пламенем.
Ник только и успевал выставлять заграждения из нориуса над головами не успевших скрыться горожан, тем самым раз за разом упуская возможность вновь обратиться драконом. Последней точкой стала маленькая девочка, оказавшаяся прямо
В полёте бросившись на монстра, Ник как бочка врезался в лапы существа, роняя того на землю. Выпуская когти, он пытался добраться до глотки, вновь насыщавшейся голубизной, когда тварь второй парой лап схватила его за крылья, оттаскивая от себя и вновь отбрасывая в сторону. Никлос воспользовался силой тьмы и оказался позади дракола, бросаясь на треугольную голову монстра, и он почти достал тварь, когда та, вывернувшись под немыслимым углом, выпустила мощную струю огня прямо в драконью морду.
Пронёсшийся рёв на миг остановил полыхающую кровавую бойню. Глаза сражавшихся устремились в небо, куда ринулся чёрный дракон, объятый голубым огнём. Его мотало из стороны в сторону, но огонь не унимался и тогда от отчаяния и невыносимой боли, ослеплённый король пал в морскую пучину прямо в гущу сражения, шедшую под предводительством освобождённого Акроша Адегельского.
Не дрогнув, первый маршал, летящий на шкуре помощника, закричал, усиливая голос до модульных вибраций, от которых небольшой шипастый спрут, пытавшийся поймать дракона, взвизгнул и опал, сражённый огнём помощника маршала.
Кончилось мгновение — драконы и люди с колдунами вернулись к бою, огнём, магией и сталью разя морских гадов. Только нет-нет, да и обращались к воде, пытаясь углядеть своего предводителя. Им было страшно — дракол, нырнувший следом, мог вернуться и тогда им всем придёт конец.
Так и произошло — спустя считанные минуты море вспучило голубыми волнами и на поверхности показался светящийся монстр, выдавший в небо очередную струю синего пламени. Тварь попыталась взвиться вверх, но что-то удержало её над водой, а потом целиком захватило, будто по воде пролили чернила, стирающие монстра в чёрную пену. Дракол жалобно выл, извиваясь всем телом и молотя по воде всеми десятью лапами и извилистым хвостом, но тьма медленно захватывала каждую его часть, пока не поглотила целиком.
И сдавила до чёрных пузырей, взлетевших и разом лопнувших в небе.
Оглушительная тишина, опустившаяся на морское сражение, обернулась неожиданными воплями иных морских тварей, по которым будто волна прошла, от которой они растерялись, как неразумные звери, в миг потерявших разум и цель.
Нападая на драконов, они утратили и тактику, и стратегию, и изворотливость морского разума, действуя как дикие звери, атакующие под гнётом страха. Многие бросились обратно в океан, скрываясь в чёрных глубинах, другие пали от перегруппировавшихся драконов, не успев никому более навредить.
Бойня окончилась. Но как бы солдаты и их командиры не вглядывались в пышные буруны над водой, нигде не было видно короля. Сразив морского дракола, он испарился. И никому не было ведомо, что же с ним произошло.
* * *
Тело горело изнутри и Никлос не мог остановить вопль, летящий из его пасти. Чтобы не было слышно звериных криков, он набрал в рот крупной гальки — единственное, что не стиралось в труху драконьими зубами. Казалось, будто вместо тела — лава с лопающимися пузырями, в которые без конца бьются ледяные молнии, прорываясь как паутина сквозь чешую.