Солнцеворот желаний
Шрифт:
— Да, помню такое, — криво улыбнулся старик, прикладывая руку к мокрым губам. — В те годы я потерял часть своих сил. То лето высосало из меня все соки… а может возраст подошёл…
Ник поднял голову и уставился на Томара. В чертах пожилого колдуна словно тень мелькнула, обнажая другое, чуждое нутро, от которого внутренности короля сжались в тугой узел, и он подскочил, отпрянув назад. Пауза удивления быстро переросла в неловкость и Никлос вытащил из комода бутылку красного вина, наполняя до краёв бокал и разом выпивая до дна. Тревожная мысль ушла, и он очнулся.
— Прости, сегодня с утра чувствую
— К вашей странности Селеста не имеет отношения? — вкрадчиво спросил Томар. Мужчина пожал плечами, отрицательно качнув головой. — Я уже говорил о прокля…
— Прекрати! — Никлос не больно хлопнул старика по плечу, отчего тот покачнулся, и рассмеялся. — Хватит дурных мыслей. Проклятие уже давно должно было сработать, однако мы оба живы. Нашему сыну несколько месяцев, а у меня в голове нет ни единой отравленной мысли. Я здоров, как и она.
Томар вернулся обратно за стол. Подняв стакан с водой, он сделал несколько глотков, пытаясь унять туман мыслей. А потом подслеповато уставился в написанный перед собой текст, с трудом узнавая буквы.
— И было сказано, что понесут сквозь века они ношу проклятия в знак свершённого обмана во время заключённой Сделки. Не будут знать они времени счастья, неомрачённого грядущей бедой. Пробудится тьма в ответ на пробуждение света и охватит она лик белой, стирая его до пепла, — почти нараспев проговорил Томар, читая с листа. — Мой король, это один из десятка переводов с древнего языка, но сколько бы я не обращался к тексту, смысл всегда один. Тьма уничтожит свет.
Резкая вспышка ярости ослепила короля, и он одним махом сбросил со стола книги и древние манускрипты, нависая над колдуном и тыча в него пальцем, цедя гневливые слова сквозь стиснутые зубы:
— Это ложь, специально созданная, чтобы отравить нашу жизнь! Уже десять лет мы ищем ответ, но похоже его нет! Как и не было, ведь в этих текстах нет ни слова правды!
— Но если вы больше не верите надписанному, зачем пригласили Сэлавелию? Зачем посылаете дары эльфам, будто пытаясь расположить их к себе, чтобы получить доступ в их библиотеки? Если это ложь — закройте книги и навсегда заприте эти комнаты. Живите своей жизнью, выбросите лживые глупости из головы, — заговорил прямо старик и в его лице вновь мелькнули незнакомые черты, напоминающие Никлосу кого-то из прошлого.
То, как изменилась модуляция голоса, как посветлели глаза, а на губах проступила до боли знакомая мягкая полуулыбка. Будто перед ним сидит не старый друг и наставник Томар Бай, а некто другой. Слишком хорошо его знающий. Приложив руку к пульсирующему виску, Ник опёрся о стол, пытаясь унять боль, но она всё разрасталась и от её силы будто стены задвигались, мелко дрожа.
Он попятился назад, не слушая притягательную речь колдуна. Ему казалось, что, если он поверит ему, случится нечто непоправимое. Его тянуло к этим книгам, тянуло смотреть в прошлое, выискивать камни, что разрушают настоящее. Ник жил счастьем, но на это безоблачном горизонте висела маленькая тучка. И казалось, что она была там всегда.
Раздался стук в дверь и на
Отбросив сомнения, Ник отдал распоряжение о планах на сегодняшний день и отправился на поиски жены, оставив Томара дремать над книгами.
* * *
В золотом с отворотами платье она кружилась перед зеркалом, чуть прикусив губу и слегка нахмурившись. Прикладывая руки к животу, девушка качала голой, всё поворачиваясь в профиль и глядя на талию, затянутую в тугой корсет.
— Ты выглядишь обворожительно, моя белая бабочка, — с теплотой заметил Ник, подходя к Селесте и целуя её голое плечо.
Она скорчила рожицу и высунула язык.
— А вот и нет, любимый мой. Беременность ещё ни одной девушке не подарила плоский живот. Каждый день я летаю по несколько часов в небе, чтобы вернуть тонус мышцам, но пройдёт ещё несколько месяцев, прежде чем удастся это сделать.
— Не переусердствуй. Иначе потеряешь молоко, — обхватив её за талию, посоветовал Ник, любуясь их отражением в зеркале.
Дева в золотом с белым платье и её мужчина в чёрном костюме с тонким обручем на голове. С одинаковой каймой вдоль платья и камзола, вдоль рукавов их одежд. Кружевные узоры на её платье крепились к корсету через ажурные цепочки, показывая тонкий излом плеч и ключицы. На фоне её нежной худобы, он казался массивным, огромным драконом, способным перевернуть мир ради улыбки любимой.
Развернув девушку к себе, Ник уставился в глубокий цвет вишнёвых глаз, пытаясь разглядеть хоть тень сомнения. Спустя десять лет брака, он любил её как в первый день, такая же любовь отражалась и в ней. В том, как она потянулась к нему, обвивая руки вокруг плеч и запуская шаловливые пальчики сначала в его волосы, чтобы поцелуй был крепче и ближе, а потом под ворот рубашки, касаясь груди, чтобы подушечками пальцев ощутить биение сердца. А потом правой рукой забравшись под пряжку ремня, чуть ослабляя её, оказываясь в самом защищённом месте.
— Что вы делаете, моя королева? — наслаждаясь движениями Селесты, спрашивает Ник, а она в ответ лукаво улыбается и открывает рот, чтобы демонстративно облизнуть губы. На её щеках проступил мягкий румянец, и он почувствовал, как изменилось дыхание, когда он коснулся губами её шеи, спускаясь чуть ниже.
Увлекая Селесту вглубь примерочной, подальше от света потолочных ламп, он забыл обо всём, что терзало его весь день. Ему хотелось только любить её, всё остальное резко стало несущественным.
И когда она вновь оказалась сверху, чуть запрокидывая голову, он мог лишь шептать её имя, наслаждаясь мёдом женского тела и души.
— Не останавливайся, быстрее, — протянула она, выдыхая так сладко, а потом застывая как струнка и протяжно дыша.
Её пик наслаждения опять совпал с его, он лишь на миг закрыл глаза, а когда открыл, закричал. В зеркале, стоящем в отдалении ему почудилась другая. Незнакомка обладала длинной чёрной гривой, а тело её напоминало тело мертвеца с трупными пятнами. Ему даже почудился могильный холод в его руках и тогда он оттолкнул девушку, в ужасе переводя взгляд на неё.