Солнечный корт

Сакавич Нора

– Нет, - сказал Жан, и свирепая Кэт отодвинулась от него.

Джереми оперся о столешницу и уставился на Жана сверху вниз, свободно скрестив руки на груди. Жан отвел взгляд, сжимая челюсти, чтобы прогнать воспоминание о вкусе крови и ваты. Он проверил, нет ли повреждений на шее, и был слегка удивлен, обнаружив, что кожа на ней цела. Ощущение липкости на спине предупредило его, что его вот-вот стошнит.

Он вспомнил, как впервые по-настоящему обратил внимание на Грейсона: в тот день Рико созвал всех мужчин-защитников на встречу и попросил добровольцев помочь Жану. «Пяти

или шести человек должно хватить»,– сказал он, утверждая, что Жан хотел получше узнать своих новых товарищей по команде. Пять рук поднялись в надежде заслужить расположение своего молодого Короля, и Грейсон был одним из них.

Идти к ним было настоящим кошмаром, но пережить последствия было сущим адом. В конце концов, все они были Воронами, и Эвермор был их клеткой. С тех пор каждое утро он просыпался рядом с ними. Он ходил с ними на занятия, ел вместе с ними, проводил с ними тренировки и игры. Четверо из них больше никогда не предпринимали попыток, довольствуясь тем, что подкалывали Жана жестокими шутками и лукавыми замечаниями, когда понимали, что раны еще свежи. Грейсон, с другой стороны, недвусмысленно дал понять, что без колебаний снова сбил бы Жан с ног, если бы только смог застать его одного.

– Эй, - сказал Джереми и добавил громче: - Эй. Жан, посмотри на меня.

Жан с усилием перевел взгляд на Джереми, но Джереми смотрел на его руку. Жан запоздало осознал, что все еще держится за шею, и теперь почувствовал острую боль под ногтями в тех местах, где они поранили кожу. Жан медленно ослабил хватку и позволил руке безвольно упасть на стол, и только тогда Джереми снова поднял на него глаза.

– Поговори со мной, - попросил Джереми.

– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать.

– Расскажи мне о Грейсоне.

– Ворон - защитник, номер двенадцать, - сказал Жан.
– Совсем недавно работал в паре с Жасмин. Рост шесть футов три дюйма, вес двести сорок фунтов, правша, пятый размер клюшки, вторая смена, с предстоящего осеннего семестра учится на пятом курсе.
– На вкус как сывороточный протеин и овсяное молоко. Любит кусаться. Заставил меня встать на колени и...– Не проси меня с ним разговаривать.

– Хорошо, - сказал Джереми с такой готовностью, что Жану оставалось только смотреть на него.
– Если Лукас спросит, я скажу ему, что это не обсуждается. Грейсон может обсудить свои проблемы с психотерапевтом.

– Как это сделал Уэйн.
– Жан подумал об этом.
– Возможно, он также покончит с собой.

– Это не шутка, - сказал Джереми с неожиданной яростью.

Кэт вздрогнула, но не отвела взгляда от Жана.

– Детка, тебе действительно стоит подумать о собственной терапии.

– Мне не нужно...

Жан услышал, как включилась раковина, но внезапное прикосновение чего-то теплого и мокрого к его поврежденной шее заставило его инстинктивно дернуться. Он ударил Лайлу по лицу, запрокидывая ее голову назад и заставляя ее отшатнуться от него. Кэт в мгновение ока оказалась рядом с ним, чтобы поддержать ее. Жан

воспользовался тем, что они отвлеклись, чтобы увеличить расстояние между ними, и принялся изо всех сил тереть свою кожу, чтобы избавиться от влажного жара.

Кэт что-то взволнованно пробормотала по-испански, забирая бумажное полотенце из рук Лайлы. Жан увидел слишком знакомый красный цвет свежей крови, прежде чем Кэт поднесла полотенце к носу Лайлы. Жан скрестил руки на груди, наблюдая и ожидая неизбежного возмездия.

Когда Кэт, наконец, убедилась, что кровотечение остановилось, она оттолкнула Джереми со своего пути и ткнула пальцем в лицо Жана.

– Никогда больше не смей ее бить, - сказала она без капли своего обычного добродушия.
– Ты понял?

– Не могу обещать, что не буду, - сказал Жан.

Кэт немного подождала, а затем спросила:

– Ты даже не собираешься извиниться?

Она, конечно, шутила, но Жан посмотрел на ее запрокинутое лицо и не увидел ничего, кроме приглушенного разочарования. В ней не было жестокости, несмотря на напряжение в плечах и то, как быстро она подошла к нему. Жан хотел поиздеваться над ее слабовольностью, но его:

– Намекаешь, что слов будет достаточно, чтобы все уладить?
– прозвучало более странно, чем что-либо еще.
– Кровь смывается только кровью; слова не считаются раскаянием.

– Ты это серьезно?
– Спросила Кэт, но, возможно, она уже знала ответ, потому что продолжила: - Да, я чертовски зла, но даже я знаю, что ты не хотел этого делать. От пощечины никто из нас не почувствовал бы себя лучше, так что забудь об этом прямо сейчас.

– Я не понимаю.

– Ты не в порядке, - сказала Кэт.
– Ты это видишь, да?

Жан посмотрел мимо нее на Лайлу. Она, по крайней мере, должна была быть готова к возмездию, но она держалась на расстоянии. Выражение ее лица было острым и любопытным. Жан не был уверен, что с этим делать, но он послушно произнес:

– Прости.

– Я не хотела тебя напугать, - сказала она. Она дала ему время придумать опровержения или оправдания, но не было смысла лгать, когда все они смотрели друг на друга. Лайла немного расслабилась, когда не последовало никаких возражений, и спросила: - Ты собираешься объяснить, что это было?

– Нет, - сказал Жан.

– Он и тебя ударил, - догадалась Кэт и ткнула пальцем в грудь Жана.
– Это он сделал?

– Я был травмирован в драке.

– Черта с два было так. Что он тебе сделал?

– Я не буду говорить с тобой о нем.

– Ты сказал, что я могу спросить о Воронах, - напомнил ему Джереми.
– Мы спрашиваем.

– Только не Грейсон, - подчеркнул Жан и не преминул добавить отчаянное, - Пожалуйста.

Мольбы никогда не спасали его от жестокости Рико, но Рико все равно нравилось это слышать. Воспоминание о голодной улыбке Рико было таким острым, что Жан почти ощущал это на своей коже. На его глазах выражение лица Джереми смягчилось, став печальным и серьезным. Жан отказывался верить, что они так легко оставят его в покое, но когда Джереми заговорил, это было только для того, чтобы сказать: