Солнечный корт
Шрифт:
– На этот раз нет, - сказал Лукас, и у него, по крайней мере, хватило совести произнести это извиняющимся тоном.
– Только не тогда, когда ты...
– У него хватило ума не закончить фразу, или, может быть, это потому, что Коди схватил его за плечо так, что побелели костяшки пальцев.
– Когда я что?
– Джереми подтолкнул Лукаса. Лукас отвел глаза и ничего не сказал, но Джереми терпел молчание всего несколько мгновений.
– Я задал тебе вопрос.
– Извини, - сказал Лукас, чувствуя себя неловко.
– Это вышло за рамки приличия.
На
Это был не тот разговор, который он хотел бы вести в ближайшее время, но Жан уже не мог его игнорировать.
– У меня был свой номер до того, как я присоединился к команде, потому что место всегда было мне гарантировано, - сказал Жан.
– Твой несчастный братец потратил три года, безуспешно пытаясь угнаться за мной. Если бы у меня был в запасе остаток дня, я бы рассказал вам все до единого места, где и он, и вы потерпели неудачу на корте, чтобы доказать свою точку зрения. Он может лгать о том, почему это произошло, сколько ему заблагорассудится. Это не изменит фактов.
Лукас вызывающе вздернул подбородок.
– Я не буду извиняться за то, что беспокоюсь.
– Твои извинения так же бесполезны, как и твое мнение.
– Объяви перемирие, - приказал Коди Лукасу.
– Прямо сейчас.
Лукас сверкнул глазами, но угрюмо сказал:
– Перемирие, пока ты не надуешь нас… конец.
Жан не упустил из виду эту целеустремленную интонацию в его ответе. Возможно, остальные не обратили на это внимания, слишком желая оставить эту неловкую встречу позади. Кэт подлетела к Коди, как только Лукас умолк, и, обняв его за плечи, направила своих товарищей по команде к воде. Лайла и Джереми обменялись долгим взглядом, но ничего не сказали. Наконец Лайла покачала головой и последовала за ними. Джереми задержался, чтобы нанести еще крем для загара, но Жан заметил, как напряглись его руки, когда он потирал шею.
– Мне жаль, - наконец сказал Джереми.
– Обычно он не такой озлобленный.
– Он ребенок, который плюется дымом, - сказал Жан.
– Это не имеет значения.
– Ему не следовало этого говорить.
– Вы все это слышали, - сказал Жан, и это было не совсем обвинение.
Джереми не ответил, но на мгновение встретился взглядом с Жаном. Если бы в его взгляде было что-то интригующее или голодное, Жан мог бы оставить все как есть, но все, что он увидел, было сожаление. До Джереми доходили слухи о том, как далеко якобы зайдет Жан ради шанса поиграть, но он ничего от него не ожидал.
Безопасность была опасной иллюзией, но Жан все еще ощущал ее мягкую тяжесть. Он посмотрел на океан, чтобы снова обрести душевное равновесие, надеясь, что волны, жара и невероятно яркое небо прогонят из него это опрометчивое чувство.
–
– Обычно я бы сказал что-нибудь о том, что каждый волен экспериментировать, - сказал Джереми, - или какую-нибудь проверенную временем чушь о том, что взрослые люди по обоюдному согласию делают то, что им нравится. Но, Жан, тебе девятнадцать. Если я правильно подсчитал, тебе было шестнадцать, когда ты попал в состав. Как ни посмотри, это растление по закону. Им не следовало соглашаться, когда ты просил.
– Я не просил.
Это вырвалось у него прежде, чем он понял, что собирается сказать, от гнева у него перехватило горло. Жан поднял руку, словно мог каким-то образом вырвать слова обратно. Джереми хотел схватить его, но передумал и вместо этого запустил пальцы в свои волосы. Жан немедленно отодвинулся от Джереми, стараясь оказаться как можно дальше от него.
– Нет, - сказал он.
– Ничего не говори.
– Жан, ты…что...
Жан предостерегающе ткнул в него пальцем.
– Я этого не говорил. Ты этого не слышал.
– Почему ты их защищаешь?
– Спросил Джереми, в голосе его звучало недоверие. Его телефон начал издавать непрерывные гудки. Жан хотел, чтобы он отвлекся и забыл об этом разговоре, но Джереми даже не обратил внимания на шум.
– Ты больше не Ворон, ты не связан с Эдгаром Алланом. Назови мне хоть одну вескую причину, по которой ты позволяешь им выйти сухими из воды, и не смей говорить, что ты это заслужил.
– Я это заслужил, - сказал Жан, и Джереми вздрогнул, как от удара.
– Ты не поймешь.
– Ты вообще себя слышишь?
– В отчаянии спросил Джереми.
– Оставь это, - предупредил его Жан.
– К тебе это не имеет никакого отношения. Этот разговор был неизбежен, ведь мы все знаем, что обо мне говорят; я не буду считать тебя идиотом, лгать об этом, когда слишком много людей говорят обратное. Обстоятельства тебя не касаются. Все, что тебе нужно знать, это два факта: мне не нужно ни с кем из вас трахаться, чтобы быть лучше, чем весь ваш состав, и если какой-нибудь Троянец когда-нибудь попытается прикоснуться ко мне, я перережу ему глотку на месте. Ты понимаешь?
– …еми! Джереми!
– Коди бежал к ним по пляжу, бешено размахивая телефоном над головой. Он резко остановился, выглядя так, словно увидел привидение, и метнули острый взгляд на Жана.
– Это Коллин Дженкинс. Она умерла.
У Жана внутри все оборвалось. Джереми повернулся к нему, на его лице были написаны боль и беспокойство, но Жан его не заметил. Единственное, что имело значение, это его телефон, который он достал из кармана и набрал по памяти номер.
Жану никогда не нужно было запоминать контактную информацию Воронов, потому что он каждый день видел их перед собой, но он звонил Джосайе так много раз, что никогда не забывал его номер. Он не был уверен, что Джосайя ответит незнакомому абоненту, но старший медбрат Воронов снял трубку после второго гудка и коротко бросил: