Солнечный листопад-1 (ч.1-6)
Шрифт:
Чердак - он и есть чердак. У кого-то он пустует и служит домой для птиц - вот как у меня дома, а у кого-то он служит еще одной кладовкой - скопищем старых вещей, которые обычно очень жалко выбросить. Вот так и здесь - этих вещей, покрытых толстым слоем пыли, было очень много. Один диван, накрытый полупрозрачной пленкой, стол, на котором стоит целая батарея разнообразных светильников, под столом - коробки. У стены - шкаф, рядом с ним какие-то бумажные рулоны, потом вроде как свернутые ковры - комод. А на нем... вот на нем было почти пусто. Столько одна вещь, выделявшаяся на фоне всего, что было на чердаке, абсолютной чистотой.
Фото в рамке. Едва я посмотрела на него, выронила тряпку и ведро. "Хорошо хоть оно не упало на бок, а на дно", - промелькнула мысль. Но это так, левое. Почему левое? Да потому что на фото, выцветшем...
Женщина... Олеся Павловна. Невозможно перепутать. Она почти не изменилась с тех пор, как сделано фото. Разве что только шоколадные волосы у нее были обрезаны под каре.
А вот мужчина... Светлые, с золотом волосы, вьющиеся, длиной до ушей. Упрямо торчащие в разные стороны. И зеленые глаза.
Глаза Леши.
У любимого редкий оттенок глаз, и еще звездочка вокруг зрачка... никогда и ни у кого не видела таких глаз, кроме Леши и... вот этого мужчины. И я не верю, что это просто случайная схожесть. И больше никто меня не сможет переубедить. В голове мгновенно вспыхнули все предположения. Нет, уже не предположения - уверенность. Мари схожа с Олесей Павловной как копия, особенно если смотреть на женщину в молодости. Только разрез глаза у Мари достались от мужчины... Ее отца. У меня больше не осталось сомнений - передо мной на фотографии запечатлены никто иные, как родители Мари и Леши. И их черты перемешались в детях. Леше достались отцовский редкий цвет волос и глаз, а вот лицо - мамино, особенно губы и подбородок -у отца он квадратный, с ямочкой, а у Леши тонкий, островатый. Мари - так же мамино лицо, кроме разреза глаз и бровей, взлетающих вверх к вискам, как у отца. А еще... у нее цвет глаз - смешение цветов глаз родительских.
Они - их дети. Неоспоримо. Как неоспоримо и то, что ни Мари, ни Леша не знают этого. Что там девушка говорила? Ее отец сильно любил их мать, и искал кого-то на нее похожего, и нашел. Олесю Павловну, которую представил как их няню. Хотя... на самом деле она была их мамой. Но почему так? Допустим, Олеся Павловна бросила своих детей... допустим!.. но она... одумалась и вернулась обратно? Но тогда почему бы ее не представить как мать Леши и Мари? Ведь все можно было объяснить детям - точнее только Мари, ведь Леше тогда был месяц, это ведь не взрослые, которые не умеют прощать подобное. Вот это я никак не могу понять... дело в Немрине-старшем? У них с Олесей Павловной возникли, хм, какие-то разногласия? Но это не причина заставлять детей называть собственную мать няней! И мать своих детей принимать- практически посторонними. Каково это?.. Просто ужасно. Пусть я ни разу не мать, но думаю, что это было ужасно. Больно. Как и скрывать почти двадцать лет свои секреты...
Стоп, а что это я думаю только о хорошей стороне этой женщины? А вдруг она бросила своих детей, даже не думая возвращаться, но Немрин-старший ее... заставил? Только Олесе Павловне ее дети не были нужны, она не чувствовала к ним ничего, и поэтому легко согласилась быть их няней. Почему вернул именно ее, ведь вокруг - сотни нянь? Потому что... любил? Несмотря ни на что, продолжал любить? Ведь на этом фото видно все. Я шагнула ближе и осторожно взяла фото за нижний уголок рамки, приблизила. Невооруженным взглядом видно, что не только мужчина любил. Любила и Олеся Павловна. И... Поставила фото обратно. Развернулась к лестнице, позабыл про ведро, тряпку. Начала медленно спускаться. Да, всю жизнь я не разбиралась в людях. Считала всех, почти всех - исключение друзья моей семьи - сволочами. Но с появлением Леши... с появлением в жизни красок... я все чаще разубеждалась в этом. Далеко не все люди плохие, да что там - кроме одного исключения в виде Милы-Лошади - все люди, которых я пусть и косвенно, но знаю, а также мои можно сказать друзья отличные люди. Добрые. Отзывчивые, без расчетливости - ну где ее можно отыскать, к примеру, в помощи того водилы, который первого января, утром после знатной новогодней попойки, встал и довез меня до города? В помощи Ника, когда он уберег меня от драки с Лошадью в подвале? В помощи Аньки, когда она пропустила пары, чтобы показать мне ювелирные
И Олеся Павловна не может быть насколько мерзким человеком. И детей своих она любит. Очень сильно. Я не единожды видела это в ее глазах.
И еще одно. Стала понятна ее реакция в кладовой. Женщина ведь нас слышала, слышала, как... ее дочь ненавидит женщину, что родила их. Олесю Павловну. Ее. Каково это слышать матери? Каково... я сама все увидела. Насколько ей было больно.
Тут что-то нечисто. Нет, не "что-то" - тут все нечисто!
Я не великий сыщик, ни в коем разе. Я просто случайный свидетель, которого взяла за душу эта история. Может, хотя так и есть, я лезу не в свое дело, но не могу все оставить как есть. Мать, которая не видела своих детей девять лет. Тот еще вопрос, почему "няня" внезапно уехала, никому и ничего не объяснив. А сейчас - встретила. Но и теперь не может своих детей назвать детьми. Так нельзя. Нельзя и все тут!
Не могу остаться безучастной, не смогу держать все в себе! Тем более, когда дело касается Леши. Да и Мари уже не посторонний человек. Она - сестра моего любимого, который член моей семьи, а значит - и она тоже. Я хочу помочь им. Разрешить уже раз и навсегда всю эту историю, длинной в двадцать лет. Даже в немного больше...
Для начала нужно рассказать все Мари и Леше. Что я и собралась делать... С размаху вляпалась пяткой в желтый развод на одной из ступенек. Но ведь я обещала Ксюшке помочь с уборкой. Я разрывалась... но недолго. Победила совесть. И я принялась отмывать краску, благо она смывалась легко. С трудом дотащив тяжеленный ковер на чердак, свернула его в рулон, положила на первую ступеньку, и с несколько злобным облегчением пнула рулон, отчего он покатился вниз, разворачиваясь и ложась дорожкой поверх ступеней. Правда, меня, стоящую на другом конце, едва не свалило... Подоткнула ковер так, чтобы он повторял контуры лестницы, и быстро пошла вниз.
Леша со Ксюшкой умудрились уже отмыть немаленькую лестницу, как перила и стены. Вот честно, если бы не знала, что здесь творилось минут пятнадцать назад, даже этого не заподозрила! Так, и опять мысли не туда свернули. В большом зале никого не оказалось, и я повернула - да-да, потому что не знала, куда еще - в коридор, а там на кухню, ориентируясь на Ксюшкины крики. А там обнаружилась Мари. Леши не было. Девушка удивленно посмотрела на влетевшую меня, даже Ксюша замолчала. Ладно. Так даже лучше... не представляю, как бы разговаривала с парнем.
– Мари, можешь со мной кое-куда сходить?
– мой голос был предельно серьезен. Девушка это поняла и кивнула без улыбки.
– Куда? А я тоже хочу!
– капризно объявил ребенок, разглядывая попеременно то меня, то подходящую ко мне, а потом и вставшую рядом, Мари.
Девушка быстро оглянулась на меня, и сделала какие-то, только ей известные выводы. С улыбкой протянула руку Ксюше.
– А давай я тебя к Леше отведу? У него там компьютер.
Девочка сощурилась с хитрющим выражением лица.
– Я мне можно будъет поиграть?
Мари засмеялась и тряхнула рукой, подзывая ребенка, и та, сползя со стула, схватилась за ладонь.
– Можно, можно.
Леша обнаружился в комнате хозяйки на втором этаже, сидящий за персональным компьютером. К нему же нагнулась Олеся Павловна, что-то увлеченно ему объясняющая - когда мы зашли, я услышала обрывок фразы, а потом она замолчала, повернулась к нам. Ксюшка с криками бросилась вперед, вклинилась между ней и парнем, и запрыгала рядом, пытаясь заглянуть в монитор. Леша немного повернул голову к ней, улыбнулся уголком губ и подхватил пискнувшую девочку в прыжке, усадил ее себе на колено, удерживая за живот одной рукой, другой продолжал водить мышкой, открывая какие-то папки. Девочка замерла и смотрела только вперед, в монитор. Я невольно залюбовалась этой картиной. Маленький, раза четыре меньше парня, ребенок, милый, кудрявый ангелочек, которого осторожно обнимает он, почти такой же кудрявый и почти с тем же оттенком волос - более теплым, солнечным. Если представить на секундочку, всего одну, забыть все, и только смотреть, то... Ему идет. Вот так сидеть... просто удивительно как. И когда я смотрю, в груди... так щемящее тепло...