Солнечный зайчик
Шрифт:
– Он приехал позавчера с кучей подарков… – с угодливым видом бормочет Джосс. – Для меня, Долли, даже для Элли и родителей. Что тут было говорить? – Пожимает плечами. – Нам даже не пришлось ничего выяснять, все взяло и склеилось само собой…
В сотый раз! – чуть не слетает с моих губ, но я молчу. Грегори уже не вернешь, злись не злись, а Джосс с Эриком имеют право жить, как им хочется.
– Сейчас он с Долли, – говорит она. – Дома, в смысле у него дома, у нас… О ее зрении заговорил сам, теперь операция, то есть деньги, его забота. – Она тяжело вздыхает. По-видимому, из-за того, что ей неудобно
Я вся подбираюсь на диване. Кровь в жилах ускоряет ход, виски начинает покалывать. Даже не знаю, хочу я или не хочу о нем слышать… На миг замираю, закрываю глаза. Да, конечно хочу. Это единственное, что мне нужно и важно знать.
– Он там был? Значит, уже вернулся… Интересно – когда? Рассказывай же, – требовательно прошу Джосс.
Она смотрит на меня так, будто вдруг увидела на моем лице родинку, которую, хоть и знает меня с незапамятных времен, не замечала никогда прежде.
– Смотри-ка, как ты вдруг ожила… Неужели правда без памяти его любишь? Не ожидала от тебя, честное слово, никак не ожидала.
– Да рассказывай же!
Джосс облизывает губы, опускает глаза. Видимо, ничего утешительного поведать не может. Мне все равно. Лишь бы узнать о нем хоть что-нибудь.
– Рассказывать особенно нечего, – смущенно произносит Джосс. – Он был в точности такой, как всегда. Пришел примерно в то же время и ушел по обычному расписанию. Пил виски, ни на кого не обращал внимания. – Прищуривается, напрягая память. – Единственное… он как будто немного похудел. Чуть-чуть впали щеки. Но это, может, мне показалось. Из-за того, что у Стивена теперь другие светильники. И более тусклый свет. Гн… то есть Колб… Я хочу сказать, Грегори даже не читал газет, хоть и принес целую стопку. Наверное, бережет глаза. Или… может, все его мысли о другом?
О чем? – рвется из моей души безмолвный вопль. О том, как обманчива бывает наружность женщин? Или о том, сколь тяжко расставаться с мечтой?
Резко наклоняюсь вперед. Щеки горят, сердце колотится где-то у самой шеи.
– А еще что? Что-нибудь еще необычное заметила? Как он был одет, причесан?
Джосс морщит лоб.
– По-моему, как всегда. Я внимательно его разглядывала. Специально для тебя. Эрик вроде бы даже заревновал. – Улыбается. – Наверное, решил, что я положила на него глаз. А ведь этот… Грегори, если честно, хоть ты и говоришь, что он другой и все такое… и хоть наружность его в самом деле… вполне ничего… Он не в моем вкусе, ты уж не обижайся.
Мне плевать. Пусть хоть весь свет в голос скажет, что в такого нельзя влюбляться, я не послушаю. Для меня Грегори предел мечтаний, в нем все, чем только можно восхищаться. Джосс этого не понять.
– А он как будто и не заметил, что я его изучала, – говорит она. – За таким удобно наблюдать – хоть не чувствуешь за собой вины. – Кривит гримасу. – Я все смотрела на него и раздумывала: разве стоит по такому сходить с ума?
– Джосс! – кричу я, опаленная гневом.
Она поспешно
– Подожди, не кипятись! Я прекрасно понимаю, любовь зла… Но ведь он такой… нелюдимый, странный. Диковатый даже.
– Много ты понимаешь! – кричу я, отчетливо сознавая, что нам с Джосс больше не по пути. Да, вдумчивые и серьезные не в ее вкусе. Ее восхищают весельчаки типа Эрика, с которыми легко расстаешься и того легче вновь сходишься – и так без конца. Эрик умеет быть душой любой компании, всем приветливо улыбаться, а когда остается с Джосс один на один, отпускает в адрес каждого, с кем дружески беседовал, язвительные комментарии и издевательски передразнивает всех подряд. Джосс это умиляет. Она говорит, в нем пропал великий актер. Пусть упиваются своим чертовым лицемерием, если это им так по душе.
– Да нет же, Ким, ты не понимаешь, – бормочет Джосс, дергая меня за рукав. – Я ведь это так говорю, больше для того, чтобы тебе помочь. Думаешь, приятно видеть, как ты мучаешься?
Я ее почти не слышу. Мне на ум вдруг приходит мысль: надо было самой сходить к Стивену и взглянуть на Грегори. Уж я-то мгновенно определила бы, действительно ли он похудел и из-за света ли не читал газет. Пусть я плохо выгляжу, осунулась и бледная как смерть. И пусть он что угодно подумал бы обо мне…
Вцепляюсь мертвой хваткой в диванную ручку.
– Что с тобой, Ким? – испуганно спрашивает Джосс. – Ким, ты меня слышишь?
Я пойду туда в следующий раз, твердо решаю я. Только бы хватило терпения на целую неделю…
Думаете, я посчитала, что Грегори, едва вновь увидит меня, снова воспылает любовью и забудет обиду? Вовсе нет. Я прекрасно знаю, что характер у него на редкость сильный и что глупо рассчитывать даже на единственный взгляд. Для чего мне видеть его? Не знаю. Клянусь, я не знаю ответа, но чувствую, что непременно должна посмотреть на это прекрасное мудрое лицо хотя бы в последний раз. А после забуду дорогу в проклятый бар. И попытаюсь коренным образом изменить жизнь. Найду себе какое-нибудь увлечение, которое будет приносить пользу. Может, стану чаще видеться с родными. Но это все потом, а пока…
Пока я езжу на работу и жду не дождусь субботнего вечера. Наконец он приходит.
Я планировала поехать в бар одна, но около полудня, когда мы с Пушем гуляем на полянке, звонит Джосс.
– Алло? – без особого энтузиазма говорю я.
– Привет. Ну как ты?
На прошедшей неделе мы мало общались, и, мне кажется, Джосс думает, что знакомство с Грегори обернулось для меня не только несчастной любовью, но подобием болезни. Она ничего не понимает. Наверное, будь я на ее месте, так же недоумевала бы.
– Я почти в норме, – отвечаю я, следя глазами за Пушем. Он щиплет травку, но прекрасно сознает, что эта поляна жалкая подделка под лесные, и не очень-то радуется.
Джосс вздыхает.
– По голосу не скажешь. – Какое-то время молчит. – Послушай, сегодня ты тоже целый вечер просидишь дома? Или, может?…
С удовольствием солгала бы, но в баре нам все равно придется встретиться.
– Сегодня я еду к Стивену.
– Правда?! – счастливо кричит Джосс. – Ну так мы заедем за тобой. В десять. Будь готова!