Солнечный зайчик
Шрифт:
Джейн приносит бокал и ставит его перед Риком. Тот хватает ее за бедра, притягивает к себе и не то целует, не то кусает куда-то в бок. Грегори подается вперед, но Джейн, визжа, уже высвободилась. Им такое обращение не в новинку – девочкам, что соглашаются на подобную работу. Джейн у Стивена года три – и с чем только она не сталкивалась! И умеет постоять за себя так, чтобы и самой остаться целой и избежать скандала.
Рик берет стакан и выпивает одним махом чуть ли не половину. Я не свожу с них глаз и молюсь про себя, чтобы обошлось без драки. Мое сердце, кажется, не у меня в груди,
Рик хватает газету, что лежит возле Грегори.
– Почитываем? Чрсчур умные, да?
– Положи на место, – отвечает Грегори, и оттого, насколько жестко, бесстрашно и твердо звучит его голос, я в изумлении приоткрываю рот.
Нет, он определенно не боится. Во всяком случае, за собственную шкуру. Если придется защищаться кулаками, наверняка вступит в бой, не колеблясь ни секунды, не устрашится ни гигантского роста, ни исполинских плеч, ни хмельной удали противника. Безумие, но в эти самые мгновения я чувствую, что влюбляюсь в своего Грегори еще сильнее. И совсем пропадаю…
Несколько мгновений Рик смотрит на него с тупым выражением на физиономии. Потом снова громко икает и наклоняет голову вперед.
– Чего-чего?
– Положи на место, – так же твердо велит Грегори.
– Ты это мне? – Пьяное лицо Рика кривится в притворном удивлении.
– Да, тебе, – испепеляя его взглядом, отвечает Грегори.
Я смотрю на вход, у которого почему-то нет охранника Боба. Вообще-то в этом баре, хоть и посетителей всегда битком, довольно спокойно. Не помню, чтобы кто-нибудь здесь дрался или громко скандалил. Рик сюда заглядывает редко, а в таком состоянии явился впервые. Наверное, поэтому Боб позволяет себе время от времени отлучаться с поста – уходит за угол и там обнимается со своей девчонкой, Мелани.
Чуть привстаю, намереваясь вмешаться.
– Я, пожалуй, подойду и переключу на себя его внимание, – бормочу я Джосс. – Со мной-то Рик драться и не подумает.
– С ума сошла?! – Эрик резко дергает меня за руку, усаживая на место. – Вообще не понимаю, какого черта мы тут торчим! Поехали, говорю, пока целы!
– Правда, Ким! – громко шепчет Джосс. – Лучше уж перестраховаться.
– Перестраховаться! – Эрик нервно усмехается. – Да этот тип сейчас станет крушить все вокруг, а мы в двух шагах. Не перестраховаться это называется, а ноги унести. Сию минуту идемте!
– Я никуда не пойду! – отрезаю я, пытаясь убедить себя, что Эрик от трусости так говорит и что никто ничего не станет крушить.
– Так я не понял, это ты мне?! – орет Рик, поднимая газету и собравшись разорвать ее пополам перед носом у Грегори.
– Тебе-тебе, – с убийственным спокойствием говорит тот, выхватывая газету из ручищ хулигана.
– А это ты видел?!
Замечаю, что Рик резко опускает руку и засовывает ее в карман… Мозг пронзает убийственная догадка.
Что происходит дальше, описать сложно. Я не имею представления, какой механизм срабатывает в моей голове, какая неведомая сила приказывает мне сорваться с места. Кто просчитывает за меня, как быстро нужно подскочить, отодвинуть стол и встать именно так, чтобы к секунде, когда мерзавец наставит на противника дуло пистолета, перед ним
Вмиг стихает музыка, говор, позвякивание стаканов у стойки. По залу прокатывается вздох ужаса – и все замирает. Рик смотрит на меня своими налитыми кровью глазами и не может понять, откуда я взялась. Худенькая женщина, весьма невысокого роста. Все происходит за доли секунды, но замешательства достаточно, чтобы стоявшие вокруг парни успели подскочить и выбить оружие из лапы бандита. Откуда ни возьмись, появляется и Боб, Рику заламывают руки и уводят его прочь.
Я только теперь начинаю понимать, что, собственно, случилось. Грегори берет меня сзади за плечи, но я, ощущая приступ тошноты и удушья, вырываюсь и бегу к выходу. Воздух… Мне нужен глоток свежего воздуха и поскорее уйти отсюда подальше, чтобы не видеть ничего и никого.
– Ким! – пронзительно кричит мне вслед Джосс. – Ты сумасшедшая, Ким! Постой!
Не обращая на нее внимания, я у самой двери ловко огибаю группу парней, выставляющих Рика, и выскальзываю наружу.
Останавливаюсь у скамейки, на которой осенью мы беседовали с Грегори, и чувствую, что двигаться дальше не остается сил. Ноги внезапно настолько слабеют, что я опускаюсь на колени и утыкаюсь лбом в деревянные скамеечные рейки.
– Кимберли! – звучит сзади любимый голос, исполненный предельно накаленных смешанных чувств.
Мне кажется, он доносится из такой дали, куда не доберешься ни поездом, ни самолетом. Из светлого прошлого.
– Кимберли!
Грегори подскакивает ко мне, садится рядом, прижимает меня к себе и начинает целовать – в щеку, в висок, в нос.
– Глупая, что же ты наделала? Ты хоть понимаешь?… Хоть представляешь себе? Девочка моя, да как же ты так?
Со мной творится что-то странное. К горлу подкатывает огромный ком, но я не понимаю, плакать хочу или смеяться. И разражаюсь истерическим хохотом, а из глаз текут слезы. Как глупо. Стараюсь успокоиться, но не могу.
– Поплачь-поплачь… – бормочет Грегори, гладя меня по голове. – И посмейся… Это нервное, от потрясения. Сейчас будет легче. Как же ты так? Зачем?
Замолкаю так же внезапно, как расхохоталась. И замираю у него на груди. Хорошо, что теперь не ноябрь и не подхватишь воспаления легких, даже если сидеть на земле долго-предолго. На дворе начало лета – живи и радуйся.
Грегори все гладит и гладит меня по голове. Точно так же, как папа, когда однажды я, восьмилетняя, заигравшись, вылетела на дорогу перед домом и меня чуть не сбила машина.
– Кимберли… – шепчет Грегори так, будто хочет сказать совсем другое и очень много чего, но то ли пока не находит нужных слов, то ли слишком взбудоражен, поэтому и выражает ощущения лишь тоном. – Кимберли…
Не знаю, сколько проходит времени. Мне до невозможности хорошо на его груди и никуда не надо спешить – хочется сидеть и сидеть возле этой скамейки. Хоть до самого утра. Вокруг тишина, только посвистывают птицы на деревьях. Куда все подевались? До сих пор сидят в баре, снимают стресс спиртным? Или потихоньку разбрелись по домам, чтобы не мешать нам? Впрочем, кому до нас есть дело? Никто ничего не понял. Откуда им знать…