Солнышко
Шрифт:
– Но у нее может быть другой путь, - не согласился Лорин Хард.
– Нужно дать ей возможность выбрать самой.
– Ты не понимаешь, старик, - хан чуть наклонился, - у нее нет выбора, как и у меня. Судьба, генерал, она решает все еще до того, как мы оглашаем этот мир своим криком. Однажды судьба уже подтолкнула меня к маленькой рыжей девочке с большими синими глазами. Но тогда я не увидел знака. И спустя столько лет она вернулась ко мне.
– Однажды?
– генерал удивленно посмотрел на визитера, но он всегда славился умением делать быстрые верные
– Тот самый степняк, что пожалел Солнышко и спрятал от своих.
Хан согласно едва заметно кивнул. Генерал с большим интересом начал рассматривать своего гостя.
– Пожалейте ее еще раз, великий хан, - едва слышно проговорил Лорин Хард.
– Отпустите.
– Ты все равно ничего не понял, генерал, - устало вздохнул повелитель степей.
– Если Солнышко вернется, она уже не найдет покоя, будет угасать день ото дня. Между нами появилась связь. Не та, - усмехнулся хан, заметив, как дернулся генерал, - я же сказал, что не трону солнце души моей, пока она не будет готова к этому. Это связь душ, она начала чувствовать меня.
– Не понимаю, - слегка раздраженно сказал генерал.
– Неважно, - хан отмахнулся.
– Просто поверь, твоей дочери будет легче со мной рядом. Я пришел лишь потому, что она волнуется за своего отца. Теперь твое сердце не будет болеть. Она может быть спокойна.
– Я больше никогда ее не увижу, - вдруг отчетливо понял генерал.
– Такова судьба, старик, - кивнул хан и поднялся с кресла.
– Я буду искать свою дочь!
– воскликнул Лорин Хард.
– Твое право, генерал, - в голосе хана было равнодушие.
– Но помни, дорога, построенная на крови, не приведет к звезде твоей цели. Лишь чистое сердце найдет путь.
– произнеся эту странную фразу, хан вышел из кабинета.
Генерал некоторое время смотрел на закрывшуюся дверь, затем перевел взгляд на стол и вздрогнул, там лежал медальон его дочери, стандартный медальон кадета, с указанием имени и фамилии, а так же принадлежность к королевскому кадетскому корпусу. Лорин Хард сжал медальон в руке и побрел к спальне, не задумываясь, почему не слышно шагов хана, спускающегося по лестнице, почему не хлопнула входная дверь. Неожиданный визитер будто растворился в воздухе, как только покинул генеральский кабинет...
Лорин Хард порывисто сел на постели и некоторое время озирался вокруг. Неужели все сон? Он прислушался к себе, сердце не болело. Следующее, что он осознал, это то, что что-то больно впилось в стиснутую ладонь. Генерал разжал пальцы, и на одеяло выскользнул медальон Аны. Лорин Хард поднял медный кругляшок дрожащими пальцами и вытер пот. Что же это было?..
* * *
Черный, лоснящийся холеной шкурой, конь горделиво бродил по манежу, не обращая внимания ни на склонивших головы мужчин, ни на меня. Я некоторое время восхищенно смотрела на это чудо, созданное Единым... или Духами Гор, не важно. Главное, что это великолепие есть и оно все мое, правда, еще не знает об этом.
– Шах, - позвала я, - Шах, мальчик.
Конь повернул голову в мою сторону, но тут же гордо отвернулся
– Осторожно, госпожа, - подал голос главный конюший, который сегодня не стал издеваться над жеребцом, как и обещал хан. Уж не знаю, как он это сделал, но факт оставался фактом, главный конюший упал мне в ноги и долго рассыпался в витиеватых извинениях, вогнав меня в краску и раздражение.
– Не мешайте, - отозвалась я, обращаясь сразу ко всем присутствующим, и, не спеша, направилась к жеребцу, воркуя с ним и протягивая руку с лакомством.
Конь отбежал от меня один раз, другой, затем решил напугать, встав на дыбы, я не поддалась, и он продолжил игру в догонялки. Наконец, мне надоело это, и я отвернулась от него, но руку с лакомством выставила назад. Через некоторое время сзади послышался осторожный цокот копыт, и я улыбнулась, дожидаясь, когда теплые мягкие губы коснуться руки. Вскоре лакомство исчезло, и Шах снова отбежал. Я достала новое и повернулась к нему, протягивая второй кусок хлеба. Шах упорно делал вид, что его не купишь, но стоило мне притвориться, что прячу лакомство, как черный гордец направился ко мне с видом, будто делает мне одолжение. Он взял хлеб, пощекотав руку губами, и я погладила его. Шах тут же отбежал, но вернулся уже сам, когда понял, что хлеб у меня еще есть. Он заступил мне дорогу, когда я демонстративно направилась к выходу с манежа.
Я сначала потрепала коня, затем только дала кусок хлеба. На себя залезть Шах не позволил. Но, заметив, что я снова пошла на выход, опять преградил дорогу. Теперь я сначала запрыгнула в седло, потрепала и слезла, только после этого дала лакомство. На сегодня было достаточно, поскакать еще успеем. Шах, проверив мою котомку, был вынужден признать, что хлеб закончился. После этого он снова горделиво вскинул голову и отбежал в сторону. Жаль, конечно, что я не могу за ним полноценно ухаживать...
– И чтоб больше над жеребцом не издевались, - строго сказала я, покидая манеж.
– Слушаюсь, госпожа, - подобострастно закивал главный конюший.
– Опустить глаза!
– закричал уже привычно ханский охранник, и мы направились обратно во дворец, где меня ждали мои новые подруги.
Глава 27
Огонь в камине пожирал дрова, словно голодный зверь, безжалостно потрескивая и время от времени выстреливая искрами. Великий хан Таймаз, повелитель степей и гор, сидел в удобном кресле, неотрывно глядя на голодное пламя.
– Великий хан, - тайши Аман склонился в низком поклоне.
– Дозволь сказать.
– Не сейчас, Аман, - ответил хан, не отрывая взгляда от огня.
– Мой хан, это важно, - против обыкновения Аман позволил себе проявить настойчивость.
Хан, не глядя, шевельнул пальцами, и охрана отодвинула посла в сторону, вынуждая замолчать. Аман поднял глаза на две фигуры в черных одеждах и понял, что придется ждать. Он исподволь поглядывал на царственную фигуру в кресле, чьи губы то и дело шевелились, будто он вел с кем-то беседу.