Соловей для черного принца
Шрифт:
Я пару раз прокричала имя Николса, подбадривая его. Хотя во всеобщем надрывном рокоте, он вряд ли услышал меня. Почти тотчас мою спину обожгло. Я обернулась и наткнулась на испепеляющий взгляд Дамьяна. Он и не пытался скрыть, что взбешен. Мне хотелось верить, что его план провалился. Справившись с лошадью, Николс не дал ему повода поизгаляться над собой.
Я растянула губы в притворной улыбке и елейным тоном обратилась к нему:
— У тебя такой вид, будто тебя скрутили кишечные колики. И не удивительно, нельзя же безнаказанно носить в себе столько желчи.
Моя шпилька
Лошади мчались уже к финишу. Впереди всех летел вороной Эдди, а за ним, отстав почти на целый корпус, Ураган. Низко пригнувшись к упругой шее, Николс пятками подначивал коня. До полосы оставалось около двадцати ярдов, когда вороной Эдди внезапно споткнулся и резко замедлился. Ураган тут же вырвался вперед и первым пришел к финишу.
Я услышала, как завизжала Виолетта, громко выдохнула Сибил, невразумительно буркнул Рэй. Сама я радостно замахала Николсу. Вокруг него уже толпились: кто поздравлял и желал выиграть финал, кто хвалил «крепкого жеребчика», который, чувствуя внимание, важно гарцевал и тряс гривой. Николс был встрепанный, но ужасно довольный. Победа придала ему мужества, и он замахал мне в ответ, а потом, переведя сияющий взор на Летти, заулыбался от уха до уха.
Сейчас бы мне успокоиться, ведь все закончилось хорошо. Но одна деталь не давала покоя. Я была уверена, что Эдди специально натянул поводья и дал выиграть забег Николсу. Не это ли приказал ему сделать хозяин перед стартом?! Юнец привязывал своего жеребца и вид у него был, как у лисы, полакомившейся сливочными пенками. Он точно подстроил свой проигрыш! Но ради чего? Дамьян, видно, предполагал, что врач и его слуга будут бороться, оставив позади других соперников. Как он сказал: «Я и не рассчитываю на вас, Ливингтон. Я рассчитываю на лошадь». Что же он задумал? Неужели что-то посерьезней зубоскальства?!
Вместе с другими участниками, ожидавшими финал, Николс остался у загона. Он подвел Урагана к привязи и Эдди засуетился вокруг, ослабив подпругу, принялся обтирать спину коня пучком сена. Дамьян так и не объявился. Я вытянула шею и приподнялась на цыпочки, выискивая его среди многолюдья. Но он как сквозь землю провалился.
Когда объявили седьмой, последний, забег, мне страстно захотелось убежать отсюда. Не терпелось выбраться из этой толчеи, пьяных криков, непристойного веселья и вернуться домой. Но если мы уйдем, это будет некрасиво по отношению к Николсу, который весь расцвел и заалел при мысли, что станет героем, если выиграет финал, и, может быть, этот статус как-то повлияет на чувства голубоглазой прелестницы.
Вытащив из недр тесной фланелевой куртки засаленный платок, Рэй вытер лицо и шею и неожиданно подал голос:
— Все. Финал.
Я вцепилась в перила забора и стала вглядываться в участников. Большинство были незнакомы мне. Но с самого левого края на жилистой кобыле сидел долговязый Дэвид Бредли. Я пропустила забег, в котором он участвовал, и не знала, как бежит его лошадь.
Напряжение все больше возрастало, все громче шумели, подбадривая участников. Когда, наконец, объявили старт и лошади ринулись, словно одержимые, в яростную гонку, в пестром гвалте все чаще стало выбиваться пронзительное: «Бредли!». Толпа поддерживала его.
Сибил неосознанно вцепилась в меня, до треска натянув рукав моего платья. С другой от меня стороны, сжав от волнения кулаки, подпрыгивала и кричала Летти. Меня удивили ее эмоции. Мне всегда казалось, что она безразлична к рыжему застенчивому парню.
На повороте Николс стеганул прутом, и Ураган вырвался вперед. Он был ретив и послушен, чувствовалось — в нем нет и грамма усталости. Соперники отстали почти на два корпуса. И вдруг Дэвид со страшной силой хлестнул свою кобылу и та, закусив удила, помчалась сломя голову.
Лошади летели, как беспощадная молния. Стремительное приближение их ощущалось по опаляющему дыханию, которое казалось, неслось вместе с тяжелым хрипением, возраставшим с каждым мгновением. Вся толпа налегла на заборчик, словно хотела броситься под копыта. Вырвался мощный крик, последняя яростная вспышка охваченного безумием дикого зверя.
— Бредли! Бредли!
Рядом с нами втиснулся какой-то забулдыга. От него исходил смердящий аромат пота и спиртного. В кармане брюк торчала головка пинтовой бутылки. Он нещадно раздирал горло воплем, изо всех сил стараясь докричаться до Бредли. А когда обе лошади сравнялись, он готов был перевалиться через ограду, и самолично подзадорить «кобылий зад», чтобы та поддала жару.
Две лошади, голова к голове мчались к финишу. Отсюда чудилось, будто они сцеплены в одно целое, и вырваться кому-то одному из этой связки будет очень сложно.
Не могу с уверенностью сказать, что произошло дальше. Мы все видели, как мужчины скакали рядом, оба пригнувшись к шее, оба напряженные и собранные. Жеребец стал отставать. Он дернул головой в бок, потом еще раз, будто что-то мешало ему. Николс стеганул его. А Бредли внезапно завалился на бок и рухнул. Одна нога застряла в стремени, и его тело поволокло по земле. Народ замер. Без седока кобыла пробежала еще несколько ярдов и остановилась. Парень лежал недвижим. Его нога все еще висела в стремени.
Никто уже не обращал внимания на Николса и других участников. Все смотрели только на беспомощно раскинувшееся тело Дэвида Бредли. Я услышала, как люди вполголоса стали переговариваться о частых трагедиях на скачках. Слово «смерть» переходило из уст в уста, как до этого пошлые шуточки. К несчастному поспешили на помощь. Николс первым бросился к нему. После беглого осмотра, он облегченно выкрикнул, что парень жив, и кроме сломанной ноги никаких серьезных травм нет.
Раздался протяжный вздох, как будто выпустили воздух из гигантского кузнечного меха. Только вместо облегчения я ощутила, как на меня накатывает дурнота. Рядом с Виолеттой стоял Дамьян. Когда он появился? Он был чудовищно спокоен. Никакой усмешки на лице, только переносицу прорезала заметная морщина.