Солтинера. Часть вторая
Шрифт:
Торжественно проведя их в комнатку для гостей, Евгения указала им на встроенный в стену шкаф, на занавесочки, украшавшие окно, на стопку одеял, и, предложив им располагаться, ушла вниз - готовить.
– Насчет ужина не беспокойтесь, - первым делом сказала Анна, едва седые кудряшки ее матери скрылись за проемом двери.
– Я помогу вам выкрутиться. Что-нибудь придумаем.
Леон затащил в комнату последний чемодан и поставил его в ногах одной из кроватей. Выражение его лица позабавило бы Розу, если бы она сама не была так занята разглядыванием всего вокруг. Зато Анна, истолковав все по-своему, поспешила рассмеяться.
–
– Надо сказать, я побаивалась, что она все-таки откажется.
– Она прекрасный человек, - сказал Леон, присаживаясь на корточки у своего чемодана и открывая его.
– И отчим такой же, - кивнула Анна.
– Увидите, когда он вернется с работы. Его зовут Константин. Роза, тебе помочь?
Встав с кровати, Роза подошла к своему чемодану и присела над ним.
– Нет-нет, что ты...
– поспешно сказала она, глядя на родственницу.
– Ты нам и так помогла... Очень помогла, не знаю, что бы мы делали без тебя.
В ответ Анна лишь засияла улыбкой.
– Тогда я пойду, - сказала она спустя пару минут молчания.
– Я зайду за вами, если хотите, чтобы вам не пришлось сидеть за столом.
И, дождавшись от них кивка и улыбки, Анна вышла, мягко закрыв за собой дверь.
Какое-то время Роза молча смотрела на дверь, чуть заметно хмурясь, а потом взгляд ее сам собой скользнул к Леону, склонившемуся над чемоданом.
Сложно было представить, что еще утром она проснулась в Сулпуре, а теперь они с Леоном - в России, вдвоем, остановились на самое неопределенное время. После всего пережитого за этот день она бы и не удивилась, если бы вообще утратила способность смотреть на все происходящее спокойно, столько всего случилось и еще должно было случиться. Она почти ничего не знала о стране, в которой оказалась, и вполне могла бы чувствовать себя растерянной и испуганной, мысленно метаясь от одного вопроса к другому, и ни на один не находя ответ. А между тем, как не стыдно было себе в этом признаться, всего-лишь одна вещь беспокоила ее именно на данный момент.
– Так мы помолвлены?
– спросила Роза, мысленно махнув рукой на осторожность.
Леон перестал копаться в вещах и наступила тишина. Какое-то время он молча что-то обдумывал, а потом медленно поднял голову и серьезно посмотрел на нее:
– По крайней мере здесь и сейчас, - туманно ответил он.
– Если ты не против.
Роза опешила.
– Не по-настоящему, конечно же, - пояснил Леон.
– Но, мне кажется, будет лучше изображать пару, пока мы живем здесь. Конечно, было бы лучше представиться мужем и женой, - добавил он, поразмыслив, - но это была бы слишком уж наглая ложь.
– Но зачем же?..
– начала Роза, запинаясь.
Леон захлопнул крышку чемодана и пристально посмотрел на нее, сев на полу по-турецки.
– Потому что неприлично путешествовать вместе парню и девушке в нашем возрасте, - сказал он прямо.
– В наше время это уже не так важно, но в двадцатом веке... Ты же видела Анну, когда она спрашивала о наших с тобой отношениях? Она бы просто не поверила, если бы мы сказали ей правду. Да и потом...
– добавил он, как-то неопределенно передернув плечами.
– Это дает мне право открыто защищать тебя, заботиться и все такое прочее.
Роза смотрела на него, не веря своим ушам.
– Вот так, - тихо произнес Леон.
– По другому никак не выйдет, придется притвориться. Ты со мной согласна?
Молча глядя на него, Роза вдруг вспомнила тот день, когда она очнулась после продолжительного обморока, вызванного голодовкой, мгновенно выздоровев благодаря одному-единственному прикосновению руки Леона. В тот день он намекнул ей на причину возникновения этой болезни, но если тогда она готова была на многое, лишь бы проигнорировать шокирующую информацию, то теперь она то и дело ловила себя на том, что ищет в его словах эти самые намеки, указывающие на его особое к ней расположение. А теперь... Теперь он открыто предлагает притвориться парой.
– Притвориться, - задумчиво повторила она, усмехнувшись.
– Забавное слово.
Роза нахмурилась и обняла руками колени. Она чувствовала себя чуть ли не обиженной, хотя и понимала, насколько это глупо. Неужели можно было ожидать с его стороны другого ответа? Конечно, все это очень логично, и очень правильно, но... в то же время это ужасно. По крайней мере для нее самой это полный провал: притвориться - означает выставить наружу все ее самые сокровенные, самые хрупкие чувства, посмеяться над ними и выбросить их на помойку. Это просто преступление!
Она не смотрела на Леона, и чуть вздрогнула, когда он сказал:
– Не понимаю, о чем думала мадам Ришар, когда отправляла нас на эту миссию. С самого начала ведь было понятно, что придется что-то... придумывать.
– Да, странно, - тонким голосом ответила Роза, все еще глядя в сторону.
Леон помолчал, а потом встал на ноги и подошел к ней.
– Вечером прогуляемся? Думаю, если мы откажемся пройтись вместе с твоей прабабушкой, избежать ужина нам не удастся.
Роза апатично пожала плечами.
– Если ты устала, я могу пойти один, - предложил Леон, усаживаясь на край ее кровати.
– Расспрошу обо всем Анну, посмотрим город...
– Я пойду, - Роза быстро вскинула голову и успела увидеть на лице сидящего рядом парня загадочную улыбку.
– Замечательно, - Леон вновь встал и, сделав шаг, склонился над своим чемоданом.
– Тогда обо всем ее и расспросим. Наверняка она и сама захочет нам рассказать о себе. У нее просто чудесный характер, тебе не кажется?
Ограничившись кивком, Роза тоже взялась за свой чемодан. Настроение у нее было довольно противное и "кусачее", как любила говорить Олив. В такие минуты она легко могла и нагрубить, и начать огрызаться, и вообще вела себя как капризный ребенок.
Пока Леон беспечно складывал свои вещи в одну половину шкафа, между делом бросая на нее довольно странные взгляды, Роза вела над собой серьезные исправительные работы, пытаясь улучшить свое настроение. И ей это удавалось, хоть и с трудом. Было ли дело в позитивном настрое Леона, или исключительно в ее способностях, но уже спустя полчаса она смогла вполне беспечно метнуть в него подушкой, а потом и отрывисто хихикнуть в ответ на произнесенную им шутку. Но когда пришел вечер, и к ним в комнату вернулась Анна, все ее работы над собой едва не пошли прахом - она страшно захотела спать. Все-таки когда они покидали Сулпур уже был почти вечер, и, следовательно, сейчас для нее и Леона было уже за полночь.