Сомнамбула
Шрифт:
Ищи дурака, радостно кричу я, вчерашний школьник. Рожденный ползать имеет право ползать. Я не хочу больше летать, к черту твои ленивые сады, разлегшиеся внизу, я остаюсь, это мой дом. Ты привел меня сюда, поставил на крыло и вежливо попросил броситься вниз. Но я позволю себе быть невежливым.
В ответ раздается приглушенный смех. Кто-то смеется и тянет за рукав: „Что же ты стоишь как вкопанный, время дорого, я могу уйти. Не хочешь вниз, поднимайся наверх“, и я поднимаюсь еще выше и вижу комнату, которая висит в небесном пространстве, на скамьях сидят ученики, и некто, усталый и счастливый, рассуждает
Чердак — для самых упорных. Для тех, кто давно оглох, взбираясь вверх, и не слышит ни свиста, ни ругани, доносящейся снизу. Туда можно попасть один раз в жизни, а если повезет, то два. Хотя отец говорит, что там только доски, пыль и голуби, и больше ничего.
В маленькой мансарде за столом работает бог, он очень занят. Он похож на клерка, взявшегося за сверхурочный проект, и у него все из золота — очки в позолоченной оправе, нарукавники, высокая остроконечная шапка. На столике при входе лежат экземпляры его книги (новое издание, исправленное и дополненное) и над ними табличка: „Здесь вы можете получить автограф“.
О чем бы мне спросить, раз уж я сюда забрался — суждено ли мне? когда я умру? за столом? в тлеющей постели? Он поднимает глаза, и я осознаю, что у меня есть одна секунда, и кричу: „Я хочу чтобы она выздоровела!!!“ и кричу, и кричу, хотя мое время истекло и никто меня не слышит».
(2)
Мы ошиблись, принимая молчание за глухоту. Надрывались перед картонной фигурой, посаженной за картонный стол. И все-таки кроме нас в комнате был кто-то еще, кого мы не заметили. Вопреки диагнозу, мама прожила еще целых пять лет, горела ясно и ровно, в неизвестном доме, окруженном лавандой и тишиной.
* El G2 D3; El G2 РЗ начало таксона ветви
новая тема
A.: С какой стати она втягивает в эту историю свою мать?
B.: Я согласен с господином А. Это или нарушение правил, или мистификация. Хотя меня больше раздражает ее псевдолитературность, а не псевдореализм.
А.: Нам нужны чистые факты, а не их головные интерпретации. У нее же вообще не поймешь, о чем речь.
И.: Господа, прошу вас. Где вы вообще видели чистые факты. Если хотите, я включу пятый фильтр, который будет отсеивать все flatus voci.
А.: «Стилевой»?
И.: Он самый. Ассистент, будьте добры, активируйте пятый фильтр. Только предупреждаю, что он сразу не заработает. Техника, понимаете ли. Сколько ни налаживай, все одно.
Вокруг дома всегда сад, даже — сады.
Знаю, что там ничего нет, но стоит только подойти к окну, как он возникает внизу — осязаемый, пахнущий смолой, плотный, ярко-зеленый. Один-единственный раз нам удалось уловить нечто вроде сбоя изображения, на долю секунды, будто кто-то быстро сморгнул. Или это были мои собственные ресницы, случайно попавшие в поле зрения. Но тогда почему мы обе заметили, что…
«Мы с сестрой стоим на балконе и смотрим на яблоки
И все-таки мы решились.
Наклоняясь вниз, держась друг за друга, тянемся, обрываем вместе с листьями, и я вижу, что вместо яблок на ветках висят одни огрызки».
(3)
У сестры трудный характер. Она имеет обыкновение возвращать мои подарки всякий раз, когда мы в ссоре. Любит все яркое и невозможное, чтобы било в глаза. И чтобы не страдать от нехватки невозможного, готова вернуть все, все. И у нее никогда не бывает мелких яблок, тем более — надкусанных.
(4) Музыка сфер.Магнитофонная кассета с пережеванной пленкой. Нужно подойти, вынуть и вставить обратно, и чтобы никто не заметил. Странно, что покореженная запись, напоминающая сигналы SOS, приходящие от внеземных цивилизаций на тарелку Хаббла, нисколько не смущает гостей.
(5) Сообщение по радио.Страна вышла из голода. Открыты пункты обмена продовольствия. До сбора урожая остаются считанные часы. Почему-то ни радио, ни тем более телевидению никто не верит.
(6) Немаркая одежда.Человек, выбирающий в лавке новый плащ, примеряет алое, хотя ему советуют взять серое (так практичней и вам к лицу). Он берет алое. Я пробираюсь к нему сквозь толпу, чтобы высказать свое одобрение. Я совсем его не знаю. Это мужчина.
Какое отношение вышеназванные сюжеты имеют к моей сестре? Самое прямое. Это сны о ней. В сновидном мире окольный путь часто оказывается кратчайшим.
В жизни она предпочитает шоколад всем благам цивилизации. Нет, неправда, музыку она любит больше, но при нас никогда не слушает. Мы ей мешаем.
«В доме гости, смотрят семейный альбом. Реплика за репликой, дежурные восторги, набор которых подходит к концу, и про умных детишек, и про чудесный садик, и о том, как молоды мы были. Появляется сестра, приносит фотографию, где она снята с подругой. Все бы ничего, но себя она вырезала ровно по контуру. Красивый, стройный черный силуэт, возле правой ноги — след от ножниц, идущий за рамку. Я недовольна тем, что она вмешивается в беседу и вообще явилась без приглашения, но гости не могут отвести глаз от ее снимка».
(7)
«Папа и мама в растерянности. Они стоят на пороге комнаты и держат в руках подарки, которые так и не успели вручить. Праздник закончился. Я спрашиваю у сестры, не хочет ли она посмотреть, что ей подарили. Она высокомерно, как мне тогда показалось, отвечает: „Если у меня будет время“».
(8)
«Тебе не кажется, что мы уже были здесь?
Спускаемся по лестнице вниз. У входа в зал — мраморный столик, заставленный мыльницами, одно мыло еще влажное, ярко-розовое. Беру его и мою руки, так надо. И ты тоже вымой.