Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL.
Шрифт:
Он выдернул дверной засов и бросился к выходу.
— Негодяй! — крикнула тетушка, преградив ему путь. — Ты что затеял! Лучше убей сначала меня!
Глаза Сюэ Паня от злости стали круглыми, как медные колокольчики.
— Ах, так? — завопил он. — Вздумали мне мешать?! Хотите, чтобы я постоянно враждовал с Баоюем? Нет, уж лучше всем сразу умереть.
— Ты чего расшумелся? — сказала Баочай, подходя к Сюэ Паню. — Мама и так расстроена, а ты скандалишь, вместо того чтобы ее успокоить. Да пусть бы даже не мама,
— Опять ты за свое! — не унимался Сюэ Пань. — Ведь сама же все выдумала!
— Нечего обижаться, если дальше собственного носа ничего не видишь! — в сердцах промолвила Баочай.
— Пусть так! — кричал Сюэ Пань. — Но почему ты не сердишься на Баоюя, который водит неприличные знакомства? Взять хоть эту историю с Цигуанем. Мы с ним виделись раз десять, но никаких излияний с его стороны не было. А вот Баоюю при первой же встрече Цигуань подарил пояс, даже не зная, кто он такой. Может быть, скажешь, я выдумал?
— Помолчал бы лучше! — в один голос взволнованно вскричали тетушка и Баочай. — Ведь за это и наказали Баоюя! Теперь ясно, что именно ты его оклеветал!
— Извести вы меня хотите! — вскипел Сюэ Пань. — Но это бы еще ладно! Больше всего меня злит, что из-за Баоюя весь дом переполошился!
— Кто переполошился? — возмутилась Баочай. — Ведь это ты раскричался, схватил дверной засов, а теперь сваливаешь на других!
Что тут было возразить? Сюэ Пань понимал, что сестра права, но решил не сдаваться и, окончательно выйдя из себя, язвительно заметил:
— Я давно знаю, что у тебя на уме, дорогая сестрица! Мама говорила, что достойной парой твоему золотому замку может быть только яшма. Яшма есть у Баоюя, потому ты и лезешь из кожи вон, защищая его!
Услышав это, Баочай растерялась и схватила за руку мать.
— Мама! — крикнула она сквозь слезы. — Вы только послушайте, что он говорит!
Сюэ Пань понял, что совершил оплошность, круто повернулся и убежал в свою комнату. Там он, ругая себя в душе, повалился на постель. Но об этом мы рассказывать не станем.
Баочай была глубоко оскорблена, к тому же ее возмущало поведение брата. Она не знала, как быть, расстраивать мать не хотелось, и, глотая слезы, девушка вернулась к себе. Всю ночь она проплакала.
Утром Баочай наскоро оделась, не стала ни умываться, ни причесываться и поспешила к матери. На пути, как назло, ей повстречалась Дайюй, которая в одиночестве любовалась цветами.
— Ты куда? — спросила Дайюй.
— Домой, — ответила Баочай и, не останавливаясь, пошла дальше.
Дайюй заметила, что Баочай чем-то опечалена, глаза ее заплаканы и держится она не так, как обычно.
— Поберегла бы здоровье, сестра! — смеясь, крикнула ей вслед Дайюй. — Даже двумя кувшинами твоих
Если хотите узнать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.
Глава тридцать пятая
Итак, Баочай, занятая мыслями о матери и брате, даже не повернула головы в ответ на насмешку Дайюй. А та стояла в тени, устремив взгляд в ту сторону, где был двор Наслаждения пурпуром. Дайюй видела, как туда вошли и вскоре вышли Ли Вань, Инчунь, Таньчунь, Инъэр и Сичунь со своими служанками. Вот только Фэнцзе не появлялась.
— Может быть, ее задержали дела? — размышляла Дайюй. — Иначе она непременно явилась бы поболтать, чтобы лишний раз угодить старой госпоже и матери Баоюя. Неспроста это.
Строя догадки, Дайюй ненароком подняла голову и увидела множество женщин, одетых в яркие платья. Они входили в ворота двора Наслаждения пурпуром. Дайюй присмотрелась: это была матушка Цзя, поддерживаемая Фэнцзе, за нею следовали госпожа Син, госпожа Ван, а также девочки и женщины-служанки.
Дайюй невольно подумала: как хорошо тем, у кого есть отец и мать. И крупные, как жемчужины, слезы покатились по ее лицу.
Последними в ворота вошли тетушка Сюэ и Баочай.
В это время к Дайюй подошла Цзыцзюань:
— Барышня, пора принимать лекарство — остынет!
— Отстань! — раздраженно сказала Дайюй. — Какое тебе дело, принимаю я или не принимаю лекарство?
— Как же не принимать? — не унималась Цзыцзюань. — Ведь у вас только что прошел кашель. Не важно, что сейчас пятый месяц и жарко, все равно надо быть осторожнее! А вы поднялись в такую рань и с каких пор стоите на сырой земле! Отдохнули бы хоть немного!
Дайюй будто только сейчас очнулась и почувствовала, как ноют от усталости ноги. Помедлив немного, она, опираясь на руку Цзыцзюань, вернулась в павильон Реки Сяосян.
Здесь, едва Дайюй вошла в ворота, ей бросились в глаза причудливые тени бамбука на земле, покрытой густым мхом, и на память пришли строки из пьесы «Западный флигель»:
Редко забредет случайный путник В этот уголок уединенный. …Падает внезапно, незаметно Белая роса на мох зеленый…«Шуаньвэнь не посчастливилось в жизни, зато у нее были мать и младенец брат», — подумала Дайюй, и ей снова захотелось плакать.