Сон в красном тереме. Том 2
Шрифт:
Си-жэнь сказала девочке-служанке, чтобы та велела Бэй-мину предупредить слуг у всех трех ворот дворца:
– Пусть все внимательно присматривают за вторым господином, он опять помешался!
Девочка поддакнула и вышла.
Госпожа Ван и Бао-чай стали расспрашивать Си-жэнь, что случилось. Си-жэнь во всех подробностях передала им, что говорил ей Бао-юй. Госпожа Ван и Бао-чай очень обеспокоились, велели служанке предупредить всю дворцовую прислугу, чтобы следили за хэшаном и внимательно слушали, что он будет говорить. Вскоре посланная служанка возвратилась
– Второй господин действительно немного помешался. Мальчики-слуги передают, что, выйдя к хэшану, Бао-юй попросил, чтобы хэшан взял его с собой.
– Этого еще не хватало! – воскликнула госпожа Ван. – Ну а что говорит хэшан?
– Он говорит, что ему нужна яшма, а не Бао-юй.
– И не требует денег? – удивилась Бао-чай.
– О деньгах никто ничего не слышал, – сказала служанка. – Затем хэшан и второй господин стали беседовать и смеяться, и их разговор для слуг остался непонятным.
– Дураки! – рассердилась госпожа Ван. – Если они не могли понять разговора, хоть запомнили бы, о чем говорилось. Позови мне того слугу, который слушал их разговор!
Девушка побежала выполнять приказание. Вскоре слуга поднялся на террасу, приблизился к окну и почтительно справился о здоровье госпожи Ван.
– Вы не поняли слов, которые употребляли в разговоре хэшан и второй господин, – сказала госпожа Ван, – но неужели вы не могли их запомнить?
– Некоторые слова я помню, – отвечал слуга. – Они упоминали гору «Дахуаншань», «хребет Цингэн», потом что-то вроде «область Небесных грез», «обрубает нити мирской суеты».
Госпожа Ван тоже ничего не понимала. Зато Бао-чай при первых же словах слуги испуганно вытаращила глаза и не могла вымолвить ни слова. Она хотела приказать людям немедленно привести Бао-юя, но в этот момент он появился сам и, хихикая, сказал:
– Все в порядке! Все в порядке!
Бао-чай рассердилась.
– Что означают твои безумные речи? – спросила госпожа Ван.
– Я говорю серьезно, а вы считаете это безумием! – удивился Бао-юй. – Этого хэшана я знаю давно, он приходил, чтобы повидаться со мною. Неужели вы думаете, что ему нужны были деньги? Он должен был совершить доброе дело и мне все объяснил, а сам ушел. Вот я и говорю, что все в порядке!
Госпожа Ван не поверила и велела слуге, который все еще стоял под окном, пойти к привратникам. Вскоре слуга вернулся и доложил:
– Хэшан действительно ушел, сказав на прощание: «Передайте госпоже, чтобы она не беспокоилась, – деньги мне не нужны, я прошу лишь разрешения, чтобы второй господин почаще навещал меня. Все свершится по предопределению судьбы – таков нерушимый закон».
– Оказывается, это добрый хэшан! – воскликнула госпожа Ван. – Где он живет?
– Привратник спрашивал его, – ответил слуга, – но он сказал, что второй господин Бао-юй знает.
– Ты знаешь, где живет этот хэшан? – спросила Бао-юя удивленная госпожа Ван.
– Трудно сказать, – ответил Бао-юй, – это место далеко и вместе с тем близко.
– Опомнись! – вскричала Бао-чай, не давая Бао-юю закончить. – Оставь свои заблуждения! Ведь батюшка
– А разве я говорю не о том же? – возразил Бао-юй. – Неужели вы не знаете истины: «Если один сын уйдет в монахи, семь поколений предков вознесутся на небо»?
– Какая несчастная у нас судьба! – сокрушенно вздохнула госпожа Ван. – Си-чунь все время твердит, что станет монахиней, а теперь и ты туда же! Зачем мне после этого жить?!
Госпожа Ван громко заплакала, Бао-чай бросилась к ней и принялась утешать ее.
– Я пошутил, – с улыбкой сказал Бао-юй.
– И все остальное тоже было шуткой? – спросила госпожа Ван, переставая плакать.
– Вернулся второй господин Цзя Лянь! – сообщила вбежавшая в комнату девочка-служанка. – На нем лица нет, и он просит вас, госпожа, выйти к нему!
Госпожа Ван встревожилась.
– Позови его сюда, – распорядилась она, – Бао-чай давно ему знакома, и ей можно не прятаться!
Цзя Лянь вошел и справился о здоровье госпожи Ван. Затем к нему вышла Бао-чай, которая в свою очередь справилась о его здоровье.
После этого Цзя Лянь доложил:
– Я только что получил письмо от отца. Он сообщает, что тяжело болен, и велит мне немедленно приехать. Если я задержусь, пишет он, возможно, нам больше не удастся свидеться!
Из глаз Цзя Ляня покатились слезы.
– Он не пишет, чем болен? – спросила госпожа Ван.
– Сначала он простудился, но потом у него признали чахотку, – ответил Цзя Лянь. – Сейчас он особенно плохо себя чувствует и поэтому послал человека с письмом. Этот человек сказал мне: «Если помедлите день-два, пожалуй, не увидите батюшку!» Поэтому я пришел доложить вам, госпожа, что должен немедленно ехать. Только за домом некому присматривать. Цзя Цян и Цзя Юнь глупы, но все-таки мужчины, и я думаю, если что-нибудь случится, они смогут довести это до сведения госпожи. Что касается домашних дел, то я привел их в полный порядок. Цю-тун не пожелала оставаться у нас, и я велел отправить ее к матери. Думаю, так лучше, да и Пин-эр будет спокойнее. Некому присматривать за Цяо-цзе, но я надеюсь, что Пин-эр добра и не даст ее в обиду. Дочка у меня умная и характером тверже матери, так что прошу вас, госпожа, не оставляйте ее своими поучениями!
С этими словами он вытащил платок из сумочки, висевшей у него на поясе, и стал вытирать слезы.
– У твоей дочки есть своя бабушка, вот и оставь девочку на ее попечение, – возразила госпожа Ван. – Зачем ты с такими делами обращаешься ко мне?
– Госпожа, ваши слова меня убивают! – воскликнул Цзя Лянь. – Я ведь от вас ничего не требую, только прошу пожалеть меня!
Цзя Лянь опустился перед госпожой Ван на колени. Глаза госпожи Ван тоже увлажнились, и она сказала:
– Встань! Зачем ты себя так ведешь в присутствии женщин? Скажи мне вот что! Дочь твоя уже взрослая; если ты задержишься у отца, а в это время кто-нибудь вздумает свататься к ней – ждать твоего приезда или поступать так, как решит твоя мать?